Bittida en morgon innan solen upprann
Innan foglarna började sjunga

Любой, кто разбирается в травах, знает, что летом ходить за ними следует по утру. Когда солнце лишь едва касается зелёной листвы, а на свежей сочной траве ещё лежит освежающая утренняя роса. Воздух удивительно чист, а лесные птахи только разогревают свои голоса.
Вот и Йеннифэр, обычно, спавшая чуть ли не до полудня, выделяла несколько дней в пору сбора трав, чтобы проснуться ещё до рассвета, взять большую корзину и отправиться в лес, недалеко от города. Здесь были пару облюбленных ею полянок, на которых можно было достаточно быстро, чтобы не успеть замерзнуть и испортить себе настроение, собрать все нужные травы, вдохнуть лесного воздуха, и ещё до того, как в Венгерберге закипит жизнь, отправиться домой.
Чародейка вышла из дома ещё засветло. Город спал в предрассветном сумраке. Слышались отдалённые голоса из пекарни, где уже грели печи для самого вкусного свежего хлеба. Куда-то спешили редкие прохожие, такие же бедолаги, которым надо быть готовым к приходу посетителей. Йеннифэр не сильно отличалась от них. Женщина была в белоснежной рубашке до пят простого покроя с вышивкой по вороту, а поверх от талии шла широкая черная юбка. Чтобы волосы не мешали, Йен перехватила их куском ткани, скрученным в жгут. Образ дополняла корзинка в руках, так что великая и ужасная чародейка больше походила на подмастерье какого-нибудь портного или цветочницу.
Проскользнув мимо сонных стражников на воротах, Йен уже совсем скоро оказалась на отдалённой тропинке, которая вела в лес. Ещё немного, и чародейка, оставив свою обувь на краю поляны, с удовольствием ступила босыми ногами на траву покрытую росой. Несколько минут она просто стояла так, чувствуя прохладу, вдыхая пьянящее ароматы леса. Но, к сожалению, долго так не постоишь, потому что солнце неумолимо поднималось выше. Йеннифэр заправила один конец юбки за пояс, обнажив лодыжки и стройную ножку чуть выше колена, закатала рукава рубахи, отставила корзинку и, вооружившись ножницами и бечевкой, занялась работой.
Очень скоро корзина начала наполняться разнотравием, заботливо собранным и перевязанным в пучки веревкой - мята, пастушья сумка, подорожник, пустырник и ромашка, череда, чистотел, тысячелистник... Потихоньку Йен уходила в глубину леса, чтобы достать, что ей нужно. Всё дальше от тропинки.
Она не сразу услышала голоса за спиной и звук ломающихся под ногами веток. Их было трое. Трое мужчин, которые сошли с тропинки, то ли для того, чтобы сократить путь, то ли для того, чтобы отдохнуть. Чародейка надеялась, что они просто пройдут мимо, её ужасно раздражало, когда её отвлекают от дела. Но соблазн, видимо, был слишком велик.
— Эй, там! — Тяжелые шаги медленно приближались, два других голоса переговаривались между собой. Брюнетка стояла к ним спиной, не обращая внимания на оклик. Занималась зверобоем. — Красавица, помощь не нужна?
Йен разогнулась, обернулась, откидывая с глаз выбившийся из под повязки локон. Тяжело-тяжело вздохнула. Ссориться прямо с утра - плохая примета.
— Не нужна, спасибо, добрые люди. — Их было трое. Больше всего они походили то ли на отставших от балагана циркачей, то ли на щипачей, что ошиваются на торговой площади. Двое были не очень высокого роста и довольно щупловатыми, а вот тот, который пытался с ней поговорить, наоборот - сажень в плечах. И лицо не обремененное интеллектом. Йеннифэр отвернулась, не желая больше наслаждаться сим зрелищем.
— Ну тогда помоги нам... — На лице говорившего появилась мерзкая недвусмысленная улыбка, он сделал ещё пару шагов вперёд.
— Идите, куда шли. — С нарастающим раздражением отозвалась чародейка, с досадой отрывая кончик веревки от перевязанного зверобоя, поудобней перехватывая ножницы. В следующую секунду последовательно произошло следующее. Широченная как лопата ладонь едва успела коснуться бедра женщины, как Йен резко развернулась, выкидывая свободную руку вперёд в незатейливом жесте. Туша с изяществом комода, пролетела несколько метров и с хрустом позвонков врезалась в липу. Воцарилась тишина, только где-то вдалеке тренькала печужка. Йеннифэр вовсе не была уверена, что чрезмерно любвеобильный шут жив.
— Ведьма! — Взвизгнул один из товарищей пострадавшего, выхватывая из-за пояса нож. Второй, чуть поколебавшись, последовал примеру друга. Йеннифэр тяжело вздохнула. Она не столько злилась, сколько была разочарована. Этими болванами и всем человечеством в целом. В голове крутился тысяча и один вариант, что сделать с горе-мстителями.