"Не верит", - думала Алва.
Хорошо это было или плохо - вопрос однако крайне спорный.
За сотню лет сосуществования рядом с человеческими созданиями (ну, может, сотня - достаточно грубое округление...) Алва переняла множество повадок и привычек, свойственных людям и только людям. Например, многие барышни алели щеками и начинали нести несуразный бред, когда волновались.
Краснеть Алва не умела по природе своей наверное. Нести бред - о, порой в этом ей не было равных.
- Ты расстроен, - заключила она.
Понять чувства остроухого существа было крайне трудно. Они бурлели, кипели, сливались воедино и взрывались фонтаном непонятных ей эмоций. Здесь был и гнев, и жалость, и ненависть, и что-то ещё, такое далёкое и неуловимое... Вампирша растерялась в своих суждениях.
Секундой назад ей хотелось для наглядности поковыряться в зубах когтём. А сейчас хотелось попросту уйти. Спросить у Дуба дорогу к концу Темерии - и уйти.
Они не поймут друг друга - поняла Алва.
Так, будто не было этих лет, не было перенимания повадок и привычек, свойственных человеку.
А быть может, всё совершенно наоборот? И не верит он потому что она стала слишком на людей похожа?
Вампирша вздохнула и вернулась к столу. Нужно было вымыть банку. Но сперва переложить куда-нибудь мазь, которую выкидывать всё-таки жалко.
Когда-нибудь она порадуется своему успеху. Однако сейчас был совершенный провал.
- Три дня ты здесь, если не ошибаюсь. Первые два спал. Затем просыпался раз. Вчера. И вот сегодня, практически в добром здравии. Дуб был прав: как только кости перестанет ломить горячкой, ты выпрыгнешь в ближайшее окно.
Громко лязгнули склянки.
- Я нашла тебя в лесу. Здесь ещё есть подобные тебе. Они убили моего друга, а меня подстрелили. Дважды.  Подумала, если они - твои друзья, то...
Алва заглушила вздох потрескиванием лопающейся в ладони колбы.
- Тебя здесь никто не держит, Йорвет. Кираса под кроватью. Дуб сказал, у людей тот символ плохой. И тебя за него могут убить.
Вся эта неделя проходит как-то наперекосяк.
- Ты хочешь уйти, Йорвет?

- Сучьи эльфы всё время пытаются сбежать куда-то с моим добром, - проголосил Дуб, захлопывая входную дверь и вваливаясь в хату.
Несмотря на то, что на улице не было дождя, его куртка насквозь промокла, а сапоги по колено были измазаны в грязи. Хотя нет. Они будто бы состояли из грязи. И лишь в прошлой жизни казались сапогами.
- Холодно там, - буркнул Дуб, кидая груду поленьев на пол. - Холодно. И грязно. Не время для игор в догонялки по лесам. А ты...
Палец с отросшим ногтем указал на Алву. Затем - на Йорвета.
- Если притащила что-то в дом, так ухаживай за этим. И это... Веди себя...
Алва нахмурилась. Она едва успела спохватиться и метнуться к эльфу, чтобы он хотя бы не приложился головой о пол. Если разойдутся швы - вся их работа по сути пойдёт насмарку.
А ещё если он конечно же внезапно убьётся в процессе побега. Головою в камень из окна или головою об пол - разница не столь велика. Убьётся - да и всё.
-... Как? - спросила она. - Как вести?
Дуб не ответил. Кивком указал той взять эльфа под грудки. Сам взял за ноги. И понесли.
Кровать оказалась недалеко. Эльф - лёгкий, словно анорексичная пушинка.
- Йорвет? Ты как? Ты с нами? - Алва провела по его щеке рукой. Ей показалось, будто бы кожа его сделалась холодной и влажной. Но ознобом это не было. Потеря сознания, возможно. Короткая, мгновенная. Как вспышка. Или слабость, банальная слабость.
Вампирша вздохнула. Совсем скоро она начнёт разбираться в медицине. Если ещё хотя бы неделю здесь проживёт с этими двумя.
Дуб почесал свою густую разноцветную бороду. Сразу всей пятернёй.
Эльф выглядел вполне себе отходящим от состояния "сейчас сдохну". Но никак не желал приходить в состояние "могу пробежать марш-бросок от Темерии до Виковаро и обратно".
- Вот что. Давай-ка мы с тобой покумекаем насчёт того, какой чаёк вечером ему заваривать. А то мне кажется, что нам, сталбыть, так его на ноги не поднять и до самого Йуле... Алва, гляди-ка, - взял он её ладонь в свою. - Где ж это ты так умудрилась израниться?
- Не нужно обрабатывать. Не нужно, Дуб! Оно заживёт. Заживёт, вот, гляди.
Но ладонь она показывала на Дубу.
Ладонь она показывала Йорвету.

Отредактировано Алва (2017-10-13 20:00:03)

Вода.
Как они могли забыть о такой простой, необходимой и жизненно-важной переменной выживания?
Первым спохватился Арвен-Дуб. Пока Алва пребывала в неком подобии ступора, сидя и уставившись на свою руку, обвитую тонкими эльфскими пальцами, лесной человек уже успел сбегать к бочке с водой, что стояла у входа в хижину, и наполнить не только графин, но и маленький деревянный черпак. Который тут же подставил эльфу практически под нос.
- Пей, сидх. Алва, помоги ему есть удобнее. Чтоб не захлебнулся. Не буду я ему больше ничего насильно в горло заливать. Вона какой прыткий стал.
- Он сам сядет, - повернула она голову в его сторону. - Спасибо, Дуб. Можешь... Оставить нас ненадолго?
Он ушёл, бурча что-то про кролика. И о том, что не знает совершенно, чем кормить всяких мифических дев.

- Пей, Йорвет. Пей, - приговаривала она. И вовсе не заставляла пить. Она вложила ручку черпака в эльфскую руку и лишь слегка придерживала его дно, чтобы Йорвет не опрокинул на себя воду.Получилось бы неловко. И очень, очень мокро.
- Что ж. Думаю, всё-таки будет неплохо, если ты не сбежишь тихо в ночи, а поговоришь с Дубом и поблагодаришь его за... За всё, пожалуй. Он тебя выходил. Дуб - это... Вот этот старик. Со странной бородой. Иногда мне кажется, что он действительно раньше был деревом, а не это просто кличка.
Она хохотнула. На секунду ей показалось забавным представить Арвена всего покрытого корой и кое-где - мшистыми наростами. Хотя в её воображении он совершенно не изменился. Разве что в серый образ добавилось чуть больше зелёных красок. Да и то - лишь местами.
- У тебя щёки покраснели. Хороший признак.
Внезапно она подумала о том, что совершенно забыла, зачем ей нужен этот эльф. То есть, зачем он нужен ей именно живым.
Кажется, она хотела нечто вызнать. Кажется, какую-то вещь. Кажется, она была ей даже немного нужна.
Кажется, всё теперь теряло смысл по сравнению с тем, что он всё-таки пребывал в живом состоянии.
Кажется, совершенно не за этим она теперь это делает.
- Йорвет, - Алва нахмурилась. - Кто ты такой?

Ей много чего не стоит знать. Или не стоило.
Алва не находилась здесь от сотворения мира, о произошедшей катастрофе Сопряжения Сфер знала из книг и рассказов. Была потомком потомков потомков той несчастной горстки, заброшенной в этот мир. Но придерживалась той же философии: в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
Алва не была человеком. Никогда. Но так пыталась походить на них, что временами слишком заигрывалась. Слишком перегибала палку. Становилась скорее глупой актрисюлькой, нежели рассудительным существом, проживающим не первый десяток лет.
Она тянулась к новым знаниям подобно мотыльку, который летит на огонь. И временами, утопая в своих юношеских суждениях, забывала, что случается с мотыльками, приблизившимися к огню.
Алва забыла, что её крылья этим огнём опалить тоже можно. Даже стараться не придётся.
- А что значат эти молнии, Йорвет? - спросила Алва. Она знала, что эльф не ответит. Но чувствовала затянувшуюся паузу и необходимость её заполнить.
Многие вещи в этом странном мире она не понимала, несмотря на вечный энтузиазм к разгадыванию данной головоломки.
Некоторые вещи, стало быть, попросту нет необходимости знать. Особенно если они того не хотят.
А имя он её полное действительно запомнил. Ну надо же. Редко кто мог похвастаться подобным навыком запоминания пятисложных имён.
Алва даже улыбнулась. Он возможно и хотел казаться отстранённым и лишённым эмоций подобно каменной статуе, но всё-таки был вполне себе живым.
- Это значит Вриххед, - отозвался Дуб. На плече он нёс вязанку из двух увесистых бурых кролей. - Скотоель он. Белка. Революционер.
- Мне это, Дуб, ни о чём не говорит.
Арвен-Дуб хмыкнул, проходя на кухню. Она представляла собой тот же самый стол, на котором делались мази. Но в кухню он превращался, когда банки со стола перекочёвывали обратно на полки на стенах.
- В неведении и есть твоя сила, девочка.

- Ты умеешь играть на лютне? - не унималась вампирша, сидя на пеньке и покачивая ногами. В её руках была большая тарелка ароматного дымящегося жаркого из кролика, картошки и морковки. На тумбочке возле кровати Йорвета стояла такая же. Но мяса в ней было поменьше.
- А как же! - хмыкнул Арвен-Дуб. - И на лютне, и на дуде, и танцевать умею. И даже крестиком когда-сь вышивал. Мне, девочка, лет наверное не меньше будет, чем тебе. А может даже и куда поболей. Ты это, чего уши повесил, ёльф? Ешь давай. Стынет ведь.
- Сыграешь?
Дуб постучал ложкой по тарелке. Затем устремил свой орлиный взор - как оказалось! - ярких голубых глаз прямо на Алву. Он улыбнулся, отчего его борода всех оттенков седого и коричневого стала похожа на шарф.
- А ты спляшешь? Что ж это за музыка-то такая, под которую встать и сплясать не хочется? Не, ребят, энто не музыка, энто слухомучение! Вот ты, Алвочка, плясать умеешь?
Забыв о манерах, она утёрла жир с губ рукавом кафтана. И утвердительно кивнула головой.
- А ты, ёльф? - указал на него ложкой Дуб. - Я слыхал, ваш народ песни-пляски ой как любит. Почти так же, как в дхойне стрелы пускать. Докажи, ёльф. Давай я играть буду, а ты - пляши.