Еще неделю назад он был полон решимости отправляться в Нильфгаард на поиски той, кто была ему когда-то дорога. Той, что он не помнил.
Той, о которой Трисс зимой надрывным голосом кричала в Каэр Морхене. О ее смерти.
Все в этой жизни обладало умением меняться в мгновение ока, изменять направление движения по щелчку пальца, по капризу непостоянного ветра. Людям оставалось укреплять паруса и плыть по океану жизни, приспосабливаясь к постоянным сменам течения, бурям и штилям.
Из Вергена ведьмак повернул обратно, в Темерию. Доходившие до него новости и слухи поколебали уверенность в том, что он не совершает ошибки, отправляясь в Нильфгаард, а внезапно нагрянувшая весточка от одного старого друга, видевшего девушку с пепельными волосами. Его Предназначение. Ну и, конечно, предлагавшего выпить и помочь с какими-то дрянными проблемами.
Геральт находился на перепутье с тех самых пор, как вернулся на Континент. С тех самых пор, как его память исчезла и отказалась возвращаться, лишь иногда напоминая о себе всплывающими то тут, то там обрывками.
Дальше так продолжаться не могло. Он должен был избавиться от этого весьма усложняющего жизнь обстоятельства.
Здесь требовалась помощь мага. Или магички. В свете того, какой трудной и душераздирающей была их последняя встреча, к Трисс обращаться за помощью Геральт сначала не хотел. Однако его твердость быстро сходила на нет, ибо никого иного, кто согласился бы помочь ему в столь трудном и деликатном деле, он не знал.
Ведьмак и Плотва держали путь на Марибор.

Город еще не проснулся от зимней спячки, встречая ведьмака уже начавшими таять сугробами и грязными улицами. Трубадуры на площади пели о приходе весны, о новом рассвете, о том, что жизнь наладится. Им мало кто верил, но редкие улыбки на лицах прохожих бодрая музыка и звонкие голоса все же вызывали. Незаметно для самого себя усмехнулся и белоголовый, проходя мимо выступавшей группы и отворяя дверь в лавку местного бронника. Половицы скрипнули под тяжелыми сапогами мутанта, а его самого встретил тяжелый взгляд работавшего и торговавшего здесь мужика.
Все в одиночку.
- Доброго дня вам, мастер ведьмак. - ремесленник вытер пот со лба.
Ведьмак застал его во время расстановки новых манекенов с доспехами, еще блестящими и не поцарапанными. Тяжелыми на вид, холодными на ощупь.
- Здравствуй. - кивнул Геральт, подходя к одному из настенных держателей со шлемами.
- Вам чего-то надо, или вы посмотреть? Боюсь, ведьмачьих доспехов у меня...
- По делу. Мне нужно куртку залатать. До завтра. Сможешь? - мутант показал на разодранную на левом боку и плече ткань.
Бронник оценивающе осмотрел повреждения, слегка скривился и кивнул.
- Да, смогу. Только половина платы вперед. Сто пятьдесят оренов.
Монстробой молча выудил из сумки мешочек с монетами, пересчитал их и бросил деньги на прилавок.
- До завтра. - сухо сказал он и вышел из лавки, закутываясь в дорожный плащ.

Путь до дома Трисс Меригольд не был ни долгим, ни интересным. Люди сторонились ведьмака, редкие коты шипели с крыш, да собака чья-та его облаяла. Дожевывая на ходу кусок хлеба, он медленно вел Плотву вперед, по извилистым улочкам и широким  площадям. За городом стало вольнее, открылись пред взором окрестности, и он припустил коня. Остановился у дорожного столба, где начиналась тропа до резиденции чародейки. Не успел он даже подать условный сигнал о том, что мол гости грядут, как дорога появилась сама.
Как будто о нем знали.
Как будто его ждали.
Остановил он Плотву лишь перед самой башней, заставив лошадь недовольно фыркнуть.
- Ну здравствуй снова, "мариборская ведьма". - себе под нос пробормотал ведьмак, спешиваясь и похлопывая животное по холке.

Возвращаться к прошлому ведьмак не любил. И, тем не менее, вечно оказывался в нем по уши. Отчаянно рыскать по миру в поисках крупиц его памяти было чертовски сложно и разум Геральта, как бы тот ни хотел, отказывался поддаваться. Мутант медитировал, слушал одни и те же истории о своих похождениях от друзей, вчитывался в старые письма и… Не помнил ничего. Ничего, кроме случайных образов, уходящих в небытие звуков и чертов запах. Сирень и крыжовник.

Вспоминать об этом напротив Трисс было вдвойне неловко. Мужчина провел правой рукой по левому плечу, будто до сих пор ощущая ноющую боль от падения. В прошлую их встречу ведьма ощутимо приложила Геральта своей магией и наговорила много лишнего. Равно как и он сам. И корил он себя за те жалкие несколько минут каждый день, прокручивая столкновение в памяти снова и снова, до тех пор, пока не становилось тошно от самого себя.

- У меня всегда получалось не соответствовать чужим ожиданиям, - мягко ответил Геральт, буквально на одно мгновение заглянув ей в глаза. – Ну, ты и сама это знаешь.

Наступило неловкое молчание. Последняя фраза была лишней, и ведьмак это понимал, но попросту не мог ничего с этим поделать. Ему всегда трудно давалось обсуждение серьезных тем с женщинами, и как бы он ни хотел быть максимально дипломатичным, какая-нибудь едкая гадость всегда срывалась с его уст. Не обошлось без нее и в этот раз. Геральт будто успел забыть, что это именно он пришел к Трисс и именно ему нужна её помощь.

Он сделал несколько медленных шагов в сторону камина, будто внутри было холоднее, чем снаружи, и, сложив руки на груди, задумчиво поглядел на огонь. Бревна внутри шумно потрескивали, расплескивая в разные стороны яркие искры. Отличная иллюстрация бушующей внутри простой ведьмачьей души кавалькады эмоций. Он не знал, как начать разговор, не мог подобрать нужных слов и вообще всерьез рассматривал вариант, при котором он спасется бегством. Для этого он даже приметил окно, через которое можно прыгнуть и рассчитал время, за которое он может добраться до Плотвы и умчаться в закат. Но вместо этого он шумно втянул ноздрями воздух и тяжело выдохнул.

- Я пришел не просто так. Знаю, ты устала это слышать, но мне действительно нужна твоя помощь.

Слова давались мутанту с трудом. Будто знание языка вернулось только недавно, вместе с теми несчастными обрывками воспоминаний, которые выжгла в его мозгу Меригольд. Он невольно поморщился, повторяя сказанное несколько раз и, наконец, отважился повернуться к собеседнице.

- В тот раз ты что-то во мне откопала. Я что-то почувствовал, кое-что вспомнил. И с тех пор это меня преследует, - в голосе Геральта звучала чуждая ему тревога, и это ему не нравилось. – Я подумал, может, ты сможешь вернуть мне память? Я знаю, что после того, что между нами произошло, эта просьба звучит нагло, но, если говорить начистоту, мне попросту не к кому больше обратиться. Ты единственная, кто способен мне помочь, Трисс.

Геральт принял приглашение Трисс и сел за стол напротив нее. После сказанных ранее слов ему хотелось молчать: лимит чистосердечных признаний на день был полностью исчерпан, и теперь ведьмаку нужно было затаиться где-нибудь в темной пещере и не выходить оттуда ближайшую неделю. Он всячески избегал зрительного контакта: пытался осмотреть дом Трисс, внимательно разглядывал утварь, выглядывал в окно, проверяя, не случилось ли чего с Плотвой. Но долго убегать он попросту не мог.

Ривиец услышал правду о произошедшем в Каэр Морхене и почувствовал себя дураком. Ему действительно казалось, что с полученными тогда образами что-то не так, но списывал он все это на то, что это амнезия повлияла на него подобным образом. На самом же деле, это была точка зрения Меригольд, и Геральт попросту наблюдал за важнейшими деталями своей жизни со стороны. Он потянулся за стаканом и, ничего не говоря, опустошил его.

Игнорировать полученную информацию было очень сложно, но мутант всеми силами старался не наговорить ничего лишнего. Молчание слишком затянулось, перерастало в неловкое. Но любой, кто знаком с Геральтом из Ривии, должен быть к этому привычен. Обычно разговоры с профессиональным охотником на чудовищ проходили именно так.

- Поверь, - голосом, похожим скорее на волчий рык, заговорил ведьмак. – Не сложнее, чем жить с чужими воспоминаниями, не зная о том, насколько они близки к правде.

Он замолчал. Взялся за бутылку и вновь налил полный стакан, но пить не торопился, вместо этого гипнотизируя содержимое небольшого глиняного сосуда на столе. Он не пил уже долгое время. Отказывался от подобного провождения досуга с Эскелем, будучи еще в Каэр Морхене, пропускал вечерние посиделки с Весемиром. Вместо этого он гонял по кругу одни и те же мысли, отгонял подальше одни и те же желания и до последнего оттягивал вынужденную встречу с Трисс. Именно из-за боязни тех самых эмоций, которые испытывал Геральт сейчас.

Но ведьмак привык бороться со своими внутренними демонами, и этот раз не был исключением. Он запрокинул голову и вновь почувствовал, как алкоголь обжигает его горло, а тепло медленно распространяется по его телу и, чуть погодя, ударяет прямо в мозг. Он посмотрел на Трисс, и заметил в ней что-то новое. Нет, внешне ничего не изменилось, она по-прежнему была одной из самых красивых женщин, которых он когда-либо видел, но вот в том, как именно она смотрела, двигалась и даже говорила, было что-то необычное. Какой-то налет грусти, остающийся осадком на каждом её слове и каждом взгляде. Геральт хотел было подумать, что не знает его источника, но прекрасно осознавал, что это было бы наглым враньем. Он все понимал.

- Что именно нужно сделать? – вновь заговорил ведьмак, в этот раз намного спокойнее и мягче. – Нужен какой-то особенный ингредиент? Я готов ко всему.

- Не извиняйся.

Геральт прожигал стакан взглядом, продолжая избегать зрительного контакта с волшебницей. Её извинения осели приятным осадком где-то в темном уголке его сердца, и это малодушие и затаившиеся обиды не нравились охотнику за чудовищами. К тому же, он сам виноват, что все настолько обострилось, что Трисс пришлось метать его по ведьмачьей крепости как мешок с картошкой. Может, и не полностью. Но, во всяком случае, какая-то часть вины была именно на нем, а соревноваться в количестве неприятных поступков ведьмак не хотел, прекрасно осознавая, что практически всегда выходит из этих состязаний победителем.

Следующая новость тоже не сильно обрадовала белоголового. Он не желал оставаться на месте, даже в столь приятном обществе Трисс. Особенно в её обществе. И не потому, что он не испытывал к ней никаких чувств, а как раз наоборот. И их природа была… Неоднозначной. И стоило ведьмаку расслабиться хотя бы на секунду и вновь почувствовать то же, что и несколькими месяцами ранее, как его настигал аромат сирени и крыжовника – молчаливое напоминание о его ошибках. И настолько же сильное, насколько удивительное: Геральт и не помнил хозяйку этого запаха, и все, что он знал о Йеннифэр и о их истории, так только то, что ему рассказали братья и те призрачные образы, которые оказались воспоминаниями Трисс. Казалось бы, этого мало, чтобы пробудить в ведьмаке совесть, но действовало это все равно пугающе эффективно.

- Я… - Геральт задумался, попытался откопать хоть что-то конкретное, но у него не получалось. – Не знаю. Я не уверен, что из этого мои воспоминания, а что – образы, которые ты успешно транслировала в мою голову вперемешку с фантазиями и снами на основе рассказов Весемира, Эскеля и Ламберта. Я чувствую сирень и крыжовник, вижу снег, чувствую холод, страх и злобу. А потом – пустота. И единорог. Что бы он ни значил.

Ведьмак отвлекся на треск позади себя. Он чувствовал подступающий жар, подло подстегивающий его эмоции и подбивая на несвойственную ему разговорчивость.

- Я бы рассказал больше, если бы смог разобраться. Но я не могу. Все слишком хаотично. Будто меня выкинуло посреди океана во время шторма и постепенно утягивает в жуткую воронку, на самое дно. И если я пытаюсь нырнуть глубже, я начинаю тонуть.

Он замолчал. Дал себе время перевести дух. Он и раньше-то не был особо разговорчив, а рассказы о подобном давались ему слишком трудно. В такие моменты ведьмак вспоминал, что у него действительно есть эмоции, как бы он ни старался их скрыть.

- В любом случае, я готов ждать сколько угодно, - вдруг сообщил он. – И если тебе нужна какая-то помощь… Не только со всем необходимым для возвращения моей памяти, а вообще. Я готов помочь.

Геральт молча кивнул. Его больше не хватало на разговоры, да и запах, плавно распространяющийся от его тела, напоминал о том, что ведьмаку срочно нужно помыться. Иначе окрестности башни чародейки рисковали оказаться безжизненными на ближайшие десятки лет, а это, очевидно, не входило в планы охотника за чудовищами.

Через несколько минут он уже прошел все помывочные процедуры. Трисс на прежнем месте не оказалось, по всей видимости, она отправилась в башню, оставив Геральта самому себе. Он растерянно поглядел по сторонам, помялся в нерешительности и через некоторое время, все же, направился наверх, к свободной спальне, о которой говорила чародейка. Оказавшись внутри, ведьмак зажег свечи, сбросил свою одежду в угол и мягко опустился на кровать. После нескольких дней на большаке, мягкая и теплая кровать казалась настоящим подарком Предназначения, а стены вокруг – самой надежной защитой на континенте. Именно с такими мыслями мутант радостно вошел в мир сновидений.

***

Геральт улыбнулся, довольствуясь результатом: стальной меч, который он точил последние двадцать минут, был по-ведьмачьи острым. Белоголовый сложил его в ножны и отложил в сторону, где уже давно хранился одинокий серебряный меч.

Солнечные лучи постепенно отступали от окна, скрываясь вместе с солнцем где-то за горизонтом. Последние несколько дней были максимально непродуктивными. Ведьмак пил, ел, дышал свежим воздухом, изредка отвлекаясь на книги, которые хранились в доме чародейки в таком порядке, какой способна была понять исключительно Трисс. Или хотя бы не черствый ведьмак, неспособный к пониманию простецкой логики умной женщины.

Саму огненно рыжую Геральт не тревожил, понимая, что отвлекать чародейку за работой – дело бессмысленное и, к тому же, опасное. Тем не менее, на третий день пребывания в её доме, у него не осталось никаких вариантов. Да и любопытство, к тому же, медленно въедалось ему в подкорку и подбивало заявиться в башню магички с чередой вопросов, один глупее другого.

Путь наверх оказался долгим. Геральт, хоть и привык к витиеватой лестнице Каэр Морхена, успел осыпать путь до места работы чародейки парой-тройкой проклятий. Ну и по себе, разумеется, тоже прошелся, отмечая, что за последнее время он успел несколько облениться и накопить жирка. Хотя следовало провести их с пользой, напрягая свой организм до предела, как это и принято у ведьмаков.

Он осторожно открыл дверь, заглянул внутрь. В глаза бросались стопки книг, разбросанных то тут, то там. Геральт замечал творческий беспорядок, хотя он все равно не шел ни в какое сравнение с тем, как обустроены его покои в Каэр Морхене. Но если уж и сравнивать эти два помещения, то можно смело говорить о том, что его жилище в ведьмачей крепости проигрывало по всем параметром и напоминало скорее свинарник. Не самый чистый, к тому же.

- Трисс, - тихо заговорил Геральт, касаясь плеча спящей Меригольд. – Проснись.

Ему не хотелось будить чародейку. К тому же, именно сна ей сейчас не хватало, и мутант это понимал. Тем не менее, он продолжал настаивать.

- Прости, что мешаю твоему сну. Можешь отомстить мне позднее. Но… Тебе удалось найти способ вернуть мне память?

В его глазах теплилась надежда, с которой он пытался бороться. Но, как это и принято в борьбе с надеждой, тщетно.