Огонь свечей и люстр плясал на серебряных кончиках столовых приборов, по держащим их изящным ручкам перескакивал на кольца, взбирался вверх к тяжелым колье, обращая россыпь огранённых чёткими линиями камней в единое искрящееся месиво. Сколько света было в зале – хотелось порой щуриться и прикрывать глаза ладонью, да этикет не позволял. Однако же хозяин вечера – столь юный и приторно-красивый, что, казалось, непременно растает, обмакни его в горячий чай – манерами себя не обременял. От вина ли, горя или чего-то тягучего-вальяжного, разлитого в воздухе, неизвестно, да и кому будет до того дело, когда есть вино, музыка и компания до того разнообразная, что не найдётся приверед, которые не сочтут её приятной, и даже нечисть вполне могла чувствовать себя на месте. Фрейе раут пришёлся по душе, она сочла его достойным компромиссом между вульгарным сборищем и утомительным светским суаре. Должно быть, причиной тому были гости, в большинстве своём представители творческих профессий; скорее богема, чем знать. Фрейе, впрочем, титулы были совершенно индифферентны, и, разу уж на то пошло, безродные художники импонировали ей куда больше породистых, но приземлённых графов и баронов. Как рада она была возможности поговорить – или, точнее будет сказать, послушать, ибо предпочитала молчать – об искусстве. Тенью облачённая в чёрный с серебряной нитью дублет суккубка скользила от одной компании к другой; слушала, как обсуждают барда, не потерял ли он свой дар, как потерял свою музу-любовницу, спорят, не подделка ли висящий в столовой де Варвари – совершенно подлинный по мнению Фрейи, она бы среди тысячи копий узнала эти намеренно размытые местами линии и утопающие в тени фигуры.
Она подошла к столу выбрать вина, но на изучении букета меттинского розового сосредоточиться так и не смогла. Всё её внимание вдруг против воли было посвящено звуку дивному, чуждому этому грешному миру. Фрейя подняла глаза – эльфийский менестрель, лучший, из всех, что довелось сегодня услышать. Вкус в музыке у неё был особо притязательный, и редко приходились ей по душе голоса, особенно мужские, однако же этот и правда был особенным. Недурно, решила она, весьма недурно, но рассматривать его больше не стала. Не хотелось бы, чтобы менестрель попал под действие её чар и отвлёкся от выступления. Менестрелева же магия начала чуть отступать, и Фрейя даже различила, как рядом с ней кому-то настойчиво предлагали отведать некий деликатес, она не расслышала, что так усердно рекомендовали. Повернулась, чтобы полюбопытствовать и встретила ясные глаза юного маркиза. Юноша явно случайно отвлёкся и непременно вернулся бы к своим делам, но отчего-то Фрейя не позволила ему этого сделать и не отвела от него взгляда мерцающих гипнотических глаз. Раздался короткий вскрик, и пряный запах вина вытеснил другой, куда более резкий. Маркиза окутало почти осязаемое облако причитаний, беспокойств и драматичных – а-ах! – вздоров. Потерявшая интерес Фрейя бросила взгляд на гостей, вернулась к вину. Остановилась. Повторила в голове увиденное и, сама не зная, почему, вспомнила движение, едва уловимое, едва заметное. Девушка в фиалковом платье, светлокожая, будто фарфоровая, отреагировала на полыхнувшей в воздухе запах крови. Как это возможно, спросили бы Фрейю, не только рассмотреть столь незаметный жест, но и угадать, что стало поводом. Но она знала этот жест. Взгляд мерцающих взгляд был прикован к фарфоровой девушке, и суккубка принялась неспешно пробираться поближе к ней, стараясь не привлекать внимания.
Внимания Мтислава Винтера, к примеру, целиком и полностью посвящённого новой знакомой. Он ведь пришёл сюда исключительно присмотреть за мальчишкой ди Навона, да упокоется душа его отца, достойнейшего человека и доброго друга Мтислава. Даже после смерти умудрился затащить его на раут, старый лис, подумал Винтер. Благодаря маркизу ди Навона он и стал завсегдатаем подобных мероприятий, за что всё-таки был благодарен. Не сразу, но удалось Мтиславу осознать всю прелесть вечеров с заунывными балладами и слабым вином. Пусть вкусы гастрономические и музыкальные у него не совпадали с хозяевами раутов, однако же женщины – женщины были хороши. Хорошенькие дочки выбившихся в люди торгашей, с наивным любопытством хлопающие длинными ресничками, уставшие от своих супругов виконтессы, затянутые в узкие корсеты, ох уж эти корсеты! С азартом охотника он выслеживал выбранную из всего разнообразия жертву, и никогда ещё не возвращался домой без добычи. Сегодня же, впрочем, он хотел, образно говоря, оставить охотничьи силки дома. Убедиться, что мальчишка не проиграет поместье в гвинт в первый же вечер, да ретироваться. Однако едва завидев спутницу сладкоголосого эльфа, Мтислав понял, что тихого вечера можно не ждать.
Вблизи она оказалась ещё более очаровательной, вся такая тоненькая и изящная. Должно быть, от любого прикосновения на этой нежной коже расцветут синяки – непременно стоит проверить.
-…но здесь я вас раньше не встречал, - пауза, без ответа, неужто он уже смутил барышню? Не велика беда, уж очень ему были по душе такие робкие девицы. – Несомненно, я бы запомнил ваше лицо, достойное портретов кисти величайших мастеров. Скажите, с вас никогда не писали портрет?
Где-то далеко за спиной господина Винтера усмехнулась подслушивающая Фрейя.

Отредактировано Фрейя Ольвен (2017-05-31 15:06:41)

Губы Фрейи тронула лёгкая снисходительная улыбка. Кажется, некоторые гостьи маркиза, которым довелось оказаться поблизости, приняли это на свой счёт. Одна из них, одетая в пошитое по всем последним модным веяниям – и оттого годное лишь для выступлений уличных артистов, коим и павлинье оперенье станет достойным костюмом – платье обернулась на суккубку и, подхватив переливающуюся юбку, шагнула в тень, где блеск одеяния не так бросался в глаза. Жаль, на пиршестве красок и искр она была более чем к месту. Другая же обернулась к своему спутнику и о чём-то встревоженно спросила, должно быть, не растеклось и не поблекло ли её лицо. Люди обожали раскрашивать лица, особенно женщины. Но, конечно, сейчас Фрейе не было дела ни до чужих нарядов, ни до чужих лиц. Только одна гостья захватила всё её внимание. Предложить ему портрет, подумать только. Фарфоровая девочка только сильнее увязла в беседе, топкой, как болото, утянувшей под воду не одну такую. Фрейя готова была биться об заклад, что мужчина сейчас надуется от гордости, как вывешенное для сушки бельё, и ни в коем случае не упустит сделавшую ему такой роскошный комплемент девушку. Но его ответ она не услышала, отвлёк голос, который она запомнила, хотя и против своей воли. Маркиз, не слишком Фрейе интересный, но заполнявший собой всё свободное пространство. Не буквально - всего лишь изящный способ сказать «в каждой бочке затычка».
Фрейя перевела на него взгляд, чуть склонила голову, изучая. Так же безнадёжно юн, как и она, относительно своего вида, разумеется. Однако когда он достигнет её возраста, вся эта красота и живительная свежесть будут безвозвратно потеряны. Как оставленный на палящем солнце фрукт, сморщится и высохнет, и лишь одно будет ждать впереди. Гниение. Фрейя представила его – изъеденного морщинами, горького старика, вспоминающего, как же он был красив. Как безнадёжно юн. Не в силах осознать, насколько мимолётно было мгновение, в которое прошла его целая жизнь.
А Фрейя будет всё такой же.
- Где лежит разница между классикой и посредственной банальностью? – спросила она неожиданно, тоном спокойным, словно вопрос был вполне закономерен. – Разве скажет кто-то автору «Корабля, выходящего из гавани», что его труд банален? Что он, и многие до него, уже писали тысячу и один раз корабли и гавани в той гамме дымки? И всё же, как не согласиться, ведь идея не нова, и воплощалась так невозможно часто, - она замолчала так же внезапно и взяла предложенный бокал. – Чудесный вечер, маркиз.
Оставалось только догадываться, понял ли юноша, что его манеру начинать разговор только что обвинили в посредственной банальности. Не всегда она отличалась подобной несдержанностью, мальчишка просто попал под горячую руку. Теперь Фрейя не могла сосредоточиться на интересовавшем её разговоре – и как не вовремя.
Как она и предсказывала, Мтислав воодушевился. «Мужественный профиль», - он приосанился – «боевой офицер» - выпятил грудь, словно уже приступил к позированию. Теперь мужчина поглядывал на гостей свысока, убеждённый в несомненном превосходстве. Но что ему гости, волновала Мтислава лишь та, что и обратила внимание на его непреодолимо мужество. Он чуть наклонился к ней и несильно, но настойчиво стиснул локоть.
- Какая дивная идея. Почему бы нам не реализовать её сейчас же?

Отредактировано Фрейя Ольвен (2017-06-06 13:36:59)

Обаятельный, решила Фрейя, разглядывая маркиза. И не ищет дурного, не ждёт подвоха в чужих словах. Доброе качество для хорошей, лёгкой жизни. Беда лишь в том, что оборотная сторона такой очаровательной лёгкости – болезненная наивность, особенно опасная для состоятельных молодых людей. Последствия могут быть весьма разнообразны, от брака с меркантильной особой до смерти в собственном же фонтане от рук захмелевших гостей. Будет жаль, если юношеская красота маркиза погибнет, так и не успев раскрыться. Слишком много в мире уродства, чтобы разбрасываться такими экземплярами.
- Фрейя, - ответила она, глядя на него очень внимательно. – Не страшно ли вам быть среди такого количества незнакомых людей? Кто знает, какие тёмные сущности могут проскользнуть в ваш дом, затерявших в потоке друзей и хороших знакомых.
Любопытно, вдруг подумалось ей, как много здесь нелюдей. Суккубы и вампиры самой разной масти несомненно проявляли интерес к подобным событиям, ибо открывалась возможность насытится, потратив не так много усилий на отлов деликатеса и сокрытие процесса. Разве удивит кого-то пара, решившая уединиться в одной из многочисленных комнат роскошного дома? А наутро встреча с нечистью покажется приукрашенной лившимся рекой алкоголем, и никто, включая жертву, не узнает, что произошло.
Может быть, среди гостей маркиза есть даже допплеры, прячущиеся за маской подругу кузины хозяина дома. Примеряют на вечер чужую жизнь, получая все соответствующие новой ипостаси привилегии. Включая доступ к многим уголкам роскошного особняка. Пожалуй, даже слишком роскошного, вопиюще роскошного. Картины кисти великих мастеров так и просят, чтобы их сняли, превратили во что-нибудь более практичное, как новиградские кроны, к примеру. Драгоценности покойной матушки маркиза томятся в тяжёлых шкатулках, а ведь им так хочется снова увидеть свет и блеск балов и огонь завистливых взглядов. От маркиза не убудет, он и не заметит пропажи. А если и хватится, то уж точно не заподозрит в такой подлости баронессу де ла Мотт, уважаемую в свете даму. И никто никогда не узнает, что баронесса, едва покинув весёлый вечер, обращается низушком, торгующем рыбой. Как бы хотелось Фрейе знать побольше таких историй. Как бы хотелось увидеть этот вечер настоящим, увидеть всю картину. Однако некоторые события не созданы для того, чтобы быть явными, и в этом их особый шарм.
Однако одна любопытная история Фрейе всё-таки приоткроется.
- Здесь все мои друзья, - заверил маркиз, чарующе улыбаясь, и легко коснулся краем своего бокала её. – Или же несомненно ими станут.
Она не могла не вернуть улыбку. Ответить Фрейя не успела – отвлёк менестрель, с которым, как стало понятно, пришла фарфоровая девушка. Стоило на несколько минут позволить вовлечь себя в беседу, а её уже и след простыл. Суккубка укорила себя за невнимательность, а затем изрядно этому удивилась – какое ей дело? Но дело отчего-то было, и оставаться в стороне Фрейя не собиралась.
- Как вы могли оставить вашу спутницу без присмотра? – укорила она менестреля, но совершенно беззлобно, лишь обеспокоенно. – Что если с ней что-нибудь произойдёт?
- Поверьте, раз она с Мстиславом, ничего дурного с ней не произойдёт, - вступился было за своего знакого маркиз, однако остался одинок в своей уверенности.
- В таком случае, не составит труда отыскать девицу и убедиться, что с ней всё в порядке. Я уверена, милсдарю менестрелю – прошу прощения, не расслышала вашего имени – так будет куда спокойнее. Не так ли? – она обратила на эльфа взгляд, которому отказать было невозможно, и тот лишь кивнул в ответ.
Они разделились, маркиз, как и стоило ожидать, изъявил желание пойти с Фрейей. Так было для неё только лучше, в конце концов её спутник хотя бы знает этот дом.
- Отчего же вы так обеспокоены? – спросил юноша, пока Фрейя, осмотрев очередную комнату, аккуратно закрывала за собой дверь. – Должно быть, они всего лишь пошла прогуляться. Или осмотреть дом, здесь немало любопытного. Может быть, нам с вами тоже…
- Закончим сначала с поисками, маркиз, - не слишком деликатно оборвала его суккубка. – Видите ли, я, к сожалению, знаю, что порой случается с молодыми хорошенькими девушками на весёлых вечерах. Уверена, что в вашем доме ничего плохо не произойдёт. Но проверить стоит, чтобы у всех остались только приятные воспоминания.
У очередной комнаты они остановились, Фрейя дёрнула ручку – и ничего не произошло. Маркиза это весьма удивило, он тут же заверил свою спутницу в том, что эта комната непременно должна быть открытой, он намеренно оставил двери в целом крыле незапертыми, чтобы предоставить гостям пространство. Жестом фокусника он вынул связку ключей, отыскал нужный и раздался долгожданный щелчок замка. Юноша открыл дверь, пропустил даму вперёд, а потом вошёл и сам – да так и замер на пороге.
Фрейя удивлённо приподняла брови, а маркиз, обомлев, не мог отвести взгляда от господина Винтера – он выгнулся в неестественной позе, руки его метались, пытаясь найти хоть что-нибудь, за что можно было уцепиться, а глаза, казалось, готовы были тотчас же выпрыгнуть из орбит от напряжения.
Воспользовавшись замешательством юноши, Фрейя утянула его в комнату и захлопнула дверь. Объяснения здесь были лишними, и спрашивать она ничего не стала.

Отредактировано Фрейя Ольвен (2017-06-26 13:23:55)

Первым пришло ощущение странного удовлетворения – Фрейя чувствовала, что девушка является не человеком, но нечто иным, и интуиция не обманула её.  Осознание всей весьма щекотливой ситуации пришло чуть позже или скорее слишком поздно, когда недальновидный маркиз уже бросился обратно в комнату. Самую опасную комнату во всём поместье, какой же плохой выбор. Не для Фрейи, конечно, которая застала финальный аккорд этой восхитительно-отвратительной симфонии смерти. Мужчина – а впрочем, и не мужчина уже, а лишь безжизненная его оболочка – кулём рухнул на пол, неестественно вывернув шею. Какие хрупкие, хрупкие люди – должно быть, и на войнах был, и на дуэлях. С вооружёнными и опьянёнными битвой противниками справиться смог, а вот с собственной похотью не совладал. Но не стоит милсдарю Винтеру стыдиться, его сразил могучий враг. Не Мстислав первый, не он последний.
Однако роль его была сыграна, и на бис его звать не станут, можно отныне считать его частью декораций. Всё внимание было сосредоточено на девушке, на несколько мгновений растерявшей белизну своей кожи и плавность черт, обращаясь чем-то совершенно не похожим на ту, что Фрейя приметила в зале. Не успела она налюбоваться это метаморфозой, не успела как следует рассмотреть дивное создание, напоминающее ей могильное изваяние, как всё снова переменилось. Словно морок спал, и девушка вернула свою человеческую миловидность. Она подняла руку – и дивное фиалковое платье окрасилось кровью. Фрейя восхитилась тем, с какой невинной вульгарностью был совершён этот жест. Не каждый, далеко не каждый смог бы так вытереть с губ чужую кровь.
Момент был испорчен впечатлительный маркизом, который, толкнув Фрейю, сначала принялся что-то испуганно бормотать, а затем и вовсе завопил. Не дав ему ретироваться, она схватила юношу за плечи и как следует встряхнула.
- Тише, маркиз, - вкрадчиво произнесла суккубка, глядя ему в глаза. – Кажется, вы просто перебрали вина. Разве эта милая девушка похожа на вампира? Вы рискуете обидеть вашу прекрасную гостью такими заявлениями.
Полностью сосредоточиться за чарах для перепуганного юноши она не могла – вслушивалась, не будет ли за дверью тревожных шагов стражи или же каких добрых самаритян, решивших прийти на помощь. Тихо, но,  должно быть, ненадолго – того и гляди кто-нибудь заглянет в приоткрытую дверь. Отпустив плечи маркиза, принялась потихоньку пятиться к выходу, не разрывая визуального контакта.
Она нашарила резную ручку, захлопнула дверь и, кажется, от громкого звука юноша даже слегка пришёл в себя, но Фрейя не дала ему окончательно стряхнуть с себя чары, слабые, но ещё ощутимые.
- Вам следует извиниться перед дамой, - заверила его, снова приближаясь. - А затем выкинуть эти беспочвенные обвинения из головы. Не правда ли, милсдарыня?
Фрейя подняла взгляд на носфератку, но той явно не было дела.  На её личике застыло столь безмятежное выражение, что суккубка даже улыбнулась краешками губ – просто островок спокойствия в окатившем их всех потоком хаосе.