- А, ерунда, - отмахнулся лекарь на предложение Хелль опереться, - пара царапин. А вот тобой надо заняться. Возьми-ка это, - Ланц порылся в поясной сумке и протянул воительнице гранулу обезболивающего. Вторую проглотил сам, и в запасе, в поясной сумке их еще было достаточно, чтобы продержаться до утра, если понадобится.
Времени на то, чтобы снять кольчугу и перевязаться как следует, практически не было, поэтому он наскоро размотал кушак и обвязался им снова, потуже, так, чтобы он заодно служил и бинтом.
Услышав имя магистра, Ланц удивленно приподнял бровь. Это был наименее вероятный вариант из тех, что можно было вообще предположить.
- Быстро же ты успел стать ему поперек горла, - тихо прокомментировал он.
Подумать только, меньше года! Меньше года образцово-показательной службы в этом вертепе праведников, и от тебя уже хотят избавиться. Интересно, что послужило причиной? Чей-то донос? Едва ли - тогда Крестителя с толком, с чувством, с расстановкой, согласно существующей процедуре, подвели бы под орденский трибунал. Стало быть, стукачей в его окружении не водилось, и более того, Яков, очевидно, не нашел среди рыцарей или полубратьев их отряда ни одного, кому можно было бы вложить в руки нож, чтобы тихо прирезать командора во сне, к примеру. Поэтому пришлось опуститься до сделки со скоя'таэлями.
И это уже само по себе было показательным фактом - Крестителю были готовы служить более предано и непоколебимо, чем самому магистру. Его огненная харизма увлекала за собой многих, и, хоть Ланц никогда и не признался бы в этом, в свое время повлияла и на его выбор в пользу Ордена.
Эрмируд Ланц усадил на ближайшую лавку и осторожно ощупал распухшую и налившуюся синевой переносицу, хмурясь и покачивая головой.
- Будет немного больно, терпи, - сказал он и коротким движением, сопровождаемым тихим хрустом, вправил свернутый хрящ на место. Кровавый ручеек побежал по губам и подбородку с новой силой, и пока Хелль промокала его подсунутой Ланцем тряпицей, он занимался другими ранениями. Рана на ноге была не столь уж серьезной, с ней он справился быстро, а вот с той, что оставил болт под челюстью, пришлось повозиться, обматывая заодно и голову.
- Готово, - наконец сказал он. - Мы оба вполне ходячие, командор, и если понадобится, сможем драться, - ответил он Йоханну, на секунду встретившись с его глазами и тут же отведя взгляд. - Только уходить нам сейчас опаснее, чем оставаться. Здесь мы сможем закрепиться и продержаться до утра, а там... - он кивнул в сторону двери, - город нам чужой, а эти белки, если они из местных и знают ближайшие улицы, перестреляют нас в два счета. Впрочем, как скажешь.

Проходя мимо нищенки, когда они уже покидали негостеприимную "Стрелу и кабана", он вдруг вспомнил этот характерный запах. Офирская смола и можжевельник - их обычно использовали при религиозных церемониях в некоторых культах, но также и в лазаретах, когда свирепствовала какая-либо инфекция. Весьма настораживающий факт.
- Знаешь ее? - спросил он у того самого мальчишки, которому не далее как полчаса назад заплатил а похлебку для нищенки, и который сейчас, бледный и всклокоченный испуганно выглядывал из-за стойки. - За ней присматривает кто-нибудь? Где у вас обычно призирают за такими как она?
- В п-приюте святого Л-лебеды, вроде... - заикаясь ответил тот.
"Надо будет заглянуть туда, потом, когда все это закончится," - подумал Ланц. - "Просто проверить."

Нехорошие догадки лекаря оправдались. Разумеется, им позволили отъехать от таверны ровно настолько, чтобы поспешно вернуться и укрыться там стало проблематично. А дальше началось. В нескольких футах от копыт лошади хрустнул оземь прилетевший откуда-то глинянный кувшин. За ним ярко сверкнула подожженная стрела, и вот уже по грязной, разбитой копытами улочке разбежалась огненная лужа. Ланц едва усидел на метнувшейся назад и вбок лошади, затянул одной рукой поводья, выхватывая другой лук. Пока он наложил тетиву и выстрелил в темноту почти наугад, в них полетело еще несколько стрел.

Отредактировано Ланц Тройме (2017-07-18 18:37:56)

— Где мы свернули не на ту дорожку? — упираясь затылком в ледяную, наверняка исцарапанную не одним десятком восхитительных абстракций и скабрезных надписей стену, закусил ноготь левого указательного Йоханн из Кариотты по прозвищу Креститель. — Знал бы, душа моя, не сворачивал бы. А вообще вы как? Жить будете?
«Будете, — мысленно стиснул зубы Креститель, пытаясь разглядеть в почти абсолютной тьме хотя бы одну из тех картин или надписей, которые, по законам тюремной романтики, детально повествовали об интимных предпочтениях каждого, кого угораздило скоротать тут ночку или проебать жизнь. — В обратном случае придется доставать вас из-под земли».
— И да, можете не благодарить, — все так же пялясь во тьму, добавил Йоханн из Кариотты. — Что? Между прочим, в свете последних событий энто узилище — самое безопасное для нас место. Вряд ли белки сюда нагрянут. И наш глубоко уважаемый магистр — тоже.
А ведь так оно и было. Конечно, ночевка в камере — не самое грандиозное приключение в мире, зато вполне безопасное, — судя по обстановке, вряд ли в местных казематах водилось что-то опаснее клопов, оставленных предыдущими постояльцами мандовошек и абсолютно уместных везде и всюду злобных, жирнющих крыс.
К утру отряд их наверняка хватится, а там как по расписанию — небольшие разногласия светских властей с духовными, взятка, подкуп, обещание божьей милости и, не успеешь оглянуться, как опять наслаждаешься пикантными ароматами маркизовской свеклы.
Это было логично.
В коридоре послышались шаги.
Замок лязгнул, задвижка скрипнула.
Внезапный яркий свет больно резанул по глазам, рефлекторно щурясь, Креститель разглядел на пороге троих. Двое — должно быть, все те же конвойные, по-прежнему с арбалетами, третий же… Третьей была женщина. Высокая, худощавая, дорого и со вкусом одетая — в бархатную курточку, отороченную горностаем, короткий зеленый плащик и высокие сапоги то ли из кожи крокодила, а то ли даже василиска.
Глаза у нее были зеленые и невозможно яркие. Казалось, они светились изнутри.
— Неприятно в тюрьме, правда? — мягким, убаюкивающим голосом произнесла женщина, и Йоханн готов был побиться об заклад — этот голос никак не мог быть человеческим.
Эльфка?
Ну допустим.
— Прогуляться не желаете? — так и не дождавшись ответа, повторила женщина с невозможными глазами.
И тут Йоханн понял, что именно не так с конвойными — в отличие от глаз мамзели, их глаза были совершенно, вот просто, как кружка пьянчуги, пусты.
Под гипнозом что ли?

"А вот это уже интересно..." - подумал Ланц, рассматривая стройную и гибкую фигуру возникшей на пороге женщины. Не какой-то там худощавой остроухой замухрышки, - о, нет... Посланница cкoя'таэлей, или же представительница неофициальной власти этого заштатного городка, или магичка, решившая поторговаться с Орденом за его влипшего в историю командора, - кем бы она ни была, оказалась чарующей женщиной. Чарующей... кажется... во всех смыслах...
- Как неучтиво! - с легким укором, но также певуче ответила эльфка на слова Хелль и плавным неспешным шагом двинулась в их сторону. Раз... два... три... ритм ее шагов и покачивание плаща усыпляли тревогу, закономерно возникшую при ее появлении в дверях камеры. И эти двое, с арбалетами, также двинулись за ней, - странно ли это было? Или так и должно было быть? Возможно, дело было в обезболивающем, которое Ланц тайком все-таки успел выгрести из сумки, прежде чем сдать ее охране, и как раз перед приходом эльфки проглотить еще одну гранулу, а еще одну собирался всучить Хелль, чтобы та могла спокойно прикорнуть до рассвета, не мучаясь болями, но не успел. Но с одной гранулы его не должно было так развести. Наверное.
- Покорнейше благодарю за приглашение, милсдарыня, - лекарю казалось, что он слышит свой голос словно со стороны. Он смотрел в глаза эльфки совершенно невероятного ярко-травянистого цвета (да и как он вообще мог различить цвет ее глаз в такой темноте?), эльфка смотрела на него, с отстраненным любопытством, чуть склонив голову. - Но, предположим... нас устраивает здешняя обстановка.
Надо было отказаться. Это было важно, он помнил что-то такое из последних слов Крестителя насчет белок и безопасности, но что?.. что?... что?..
- Если же Вы приглашаете нас... то будьте добры представиться... - курва, слова путались в голове, и раз за разом продолжать ухватывать нить разговора требовало усилий, - как того требуют наш этикет... Или же... у aen seidhe другие обычаи на сей счет?..

Отредактировано Ланц Тройме (2017-09-03 21:49:29)

— Очень мудрое решение, — улыбнулась Ланцу Йоргиарвель Ардетт Литтиц Ан-Бертре, бросая краткий взгляд на Хелль и Крестителя. — А раз уж мы почти достигли взаимопонимания, покажу вам одну прелюбопытную вещь. Прошу, не сопротивляйтесь, больно не будет.
Больно действительно не было.
Все, что почувствовал Креститель, как голова против воли запрокинулась. И тогда он… прозрел.
И тогда он увидел Прошлое. В том, что картинка подлинная — не могло быть и не было никакого сомнения.

Идея с приютом не задалась. И маркиз, и маркиза понимали, что предприятие это чересчур дорогое, что овчинка выделки не стоит, что поступить можно куда проще и куда легче. Покупать детей.
Они и покупали. У всех тех бессчетных нищих родителей, которые плодились чаще, чем ели. Но потом нищие родители, готовые продавать сынов и дочек за ломать хлеба, увы и ах, кончились. Или просто-напросто у маркиза и маркизы кончились деньги.
Однако это тоже не казалось проблемой. Потому что оставались эльфы. Мерзкие выродки, неприкаянные нелюди.
Разве кто-то будет считать пропавших эльфов? Этих маленьких, худеньких, таких податливых мальчиков и девочек? О, нет! Конечно, нет! Разумеет, нет! До эльфов никому дела не было.
Пока маркиз и маркиза не приказали своим людям охотиться в том числе на скоя’таэлей. Пока люди маркиза и маркизы не притащили в замок троих детишек — двух девочек, лет трех и четырех, и мальчика лет шести, не старше.
Одного не учли маркиз и маркиза: эльфы — не люди. Все трое оказались носителями гена Старшей Крови. Дара. Очень и очень редкого.
Маркиза не думала, — ненавидя свое мертвое лоно и мстя плодам всех тех счастливых мужчин и женщин, кому боги даровали счастье иметь детей, осыпая поцелуями, чтобы потом взрезать вены мальчика и девочек, — маркиза не думала о том, что оказывается, в мире есть справедливость; что в мире, оказывается, отыщутся те, кто сможет отомстить и ей…
И что выгодная сделка по продаже безгранично ценной в ритуальной магии Старшей Крови, оказывается, еще не является спасением.

Спутанное, неясное видение Йоргиарвель Ардетт Литтиц Ан-Бертре оборвала на том моменте, когда сухие губы маркизы касались шеи маленького мальчика. С глазами очень знакомого зеленого оттенка.
— Эта тварь убила моего племянника, — холодно, очень холодно произнесла эльфка. — Так что, как видите, мой интерес действительно персональный. Я хочу смерти ваших нанимателей. И тех, кто давал им деньги. Но, представьте, это не самое интересное! Самое интересное в том, что души одаренных эльфов, принявших насильственную смерть в раннем детстве, так просто не упокоить… Вы же не хотите, чтобы эту округу и вас в том числе — а тут я постараюсь! — до конца дней преследовали утбурды? А они уже здесь.

Ланц встряхнул головой и потер пальцами переносицу, когда видение оборвалось и он снова обнаружил себя в тюремной камере.
- Это все видели? - тихо спросил он, и судя по напряженному молчанию вначале, а потом и по словам Хелль, это видел не только он один. Как он и предполагал в самом начале, с этим приютом было что-то не чисто. Однако он даже не представлял, что настолько. Оставалось вопросом, было ли это действительной памятью погибших детей или очередным наведенным эльфкой мороком. В этом он разобраться не мог. Да и сделка, предлагаемая магичкой была крайне невыгодной прежде всего для них троих. Впрочем, какая уж там сделка Йоргиарвель Ардетт Литтиц Ан-Бертре попросту приперла их к стене, воспользовавшись их безвыходным положением и требовала совершить или, как минимум, организовать преступление, за которое, самое меньшее, можно оказаться на шибенице. А уж какой скандал за этим поднимется! Какая свара между Орденом и Церковью, между светскими  и духовными иерархами - эльфам будет любо-дорого посмотреть. И все это одним движением - изящный ход, милсдарыня Ардетт Литтиц Ан-Бертре, весьма изящный! Даже если предположить, что у них с Крестителем получится выполнить это поручение и скрыть следы, после чего каждая из сторон отправится своей дорогой, над ними до конца жизни, как домоклов меч, будет висеть память о том, что информацией об их пресуплении владеет еще одно лицо. При том лицо, весьма нелояльное к людям, которое не упустит шанс подкинуть ее кому надо, если ей вдруг придет в голову убрать с политической доски несколько фигур. И что уж говорить, Ланцу, как медику и материалисту, перспектива шибеницы казалась гораздо более реальной, чем легенды о неупокоенных душах эльфских детей.
- Я понимаю ваши устремления, милсдарыня, - сказал брат-лекарь. - Если все увиденное мной правда, эти люди действительно заслуживают смерти. Но сделать убийцей аристократического семейства командора Ордена... - Ланц сложил руки на груди и отрицательно покачал головой. - Мы все здесь прекрасно понимаем, что ставки в такой игре гораздо выше, чем чья-то личная месть. В этом-то и проблема. Знаете что... - продолжил он, немного подумав, - способов решения проблемы всегда бывает больше чем один. Я бы предложил следующее. Разумеется, бесполезно рассчитывать на то, что людей столь высокого положения осудят за смерть нескольких эльфских детей. Но, если представить это преступление в несколько ином свете... например, как свидетельство о причастности четы Лаудайэ к некому запрещенному и враждебному Церкви Вечного Огня культу, то это дело можно передать на рассмотрение суда Церкви, и тогда и маркиза, и ее заказчики окажутся на костре. Церкви периодически нужны такие показательные процессы для доказательства того, что угроза душам ее прихожан может таиться где угодно, равно как и того, что церковь готова защищать свою паству любой ценой. Ваша жажда мести будет удовлетворена, а нашей репутации не будет угрожать обвинение в убийстве, поскольку наша задача сведется к тому, чтобы найти... или, кхм... "найти" доказательства причастности этих людей к темному культу. На мой взгляд, это хорошее компромиссное решение, от которого все, так или иначе, что-то выигрывают. Кроме Ваших должников, разве что.