«А потом я разозлилась, — вспоминала Белая Райла. — Потому что, как всегда, оказалась права».

— Мальчик, ты либо сука, либо сильно завираешься, — стиснула зубы капитан аэдирнской армии, неожиданно бледная, почти, как тогда. — Я — солдат. Я выполняю приказы. И беру то, что считаю необходимым взять. Знаешь, почему? Потому что на поле боя, когда в рожу тычется копье, а в жопу — пара гизарм, времени на ладные и складные гипотезы не бывает. Как правило, никогда. Либо ебашишь врага тем, что первым подвернулось под руку, либо... сам догадаешься? Догадаешься, конечно, догадаешься. Ты ведь умненький мальчик, наверное даже начитанный. Пусть и полный дурак, — капитан выдохнула. В красновато-желтом свете магических светильников недобро искрился единственный здоровый глаз.
— И не смей меня поучать. Не дорос пока.
— Капитан...
— Заткнись, Ландо! Я не закончила. Сдается мне, — хмыкнула Райла. — Охо-хо! Мальчика ввела в заблуждение моя... красота. Он, видимо, у нас большой ретроград. Полагает, женщина — или умная, или красивая. А я, знаешь ли, даже до того чудесного дня, когда мне пришлось чуть ли не ложкой выскребать собственный, к глубочайшему прискорбию, сильно воспалившийся глаз, дурой не была. Самоуверенной, самонадеянной — возможно. Дурой? Если веришь в богов, бойся их! Потому что, будь я дурой, давно бы, мальчик мой, сдохла.
— Капитан.
— Не сейчас, Регис, не сейчас! — в красновато-желтом свете магических светильников лицо капитана Райлы казалось лицом женщины — женщины, которая до сих пор не верила, что до сих пор жива. — Его Высочеству остались дни. В лучшем случае — месяц. Понимаешь, к чему клоню? Я за вами, курва, не охотилась. Вы для меня — счастливый, впрочем, как выяснилось, не очень счастливый, но все-таки шанс. Были таковым. Теперь... что теперь? все пропало. Верно, Ландо?
— Как сказать, — скучающим тоном произнес мэтр Ландо. — Ежели милсдарь Феликс говорит правду, я сумею сколдовать портал...
— И поминай, как звали, — жутко улыбнулась Райла. — А ты, Цири, напрасно отказываешься. В конце концов, я предлагаю тебе не просто возможность послужить какой-то там родине... да срать всем хотелось на родину! Я предлагаю тебе возможность... есть, пить, спать... нисколько не беспокоясь о дне завтрашнем. Я предлагаю тебе возможность смотреть в завтрашний день безбоязненно. Потому что солдат всегда знает, что делать.  Потому что жизнь солдата — война. А войны, милая моя девочка, не кончаются. Никогда не кончаются. Никогда.

«Зря я к ним сунулась, ох и зря, — вспоминала Белая Райла. — Мы слишком разные: говнюк, вампир, пепельноволосая девчонка и, разумеется, я».
— Что-то кончается, что-то начинае...тся, — с грустью поглядывая на дно кружки, Креститель покачнулся. Кресло, наверняка выдранное из какого-то храма, скрипнуло. — Я к тому, что вино, сволочь этакая, оказывается — ну кто бы подумал! кто бы подумал! — не умеет самозарожда...тся.
А потом Крес упал.
Конвульсивно дергаясь, завалился на правый бок. Ртом пошла пена.
Медленно, почти вальяжно Райла поднялась на ноги, обошла край стола, опустила сапог на горло — чуть-чуть не касаясь каблуком кадыка.
— Ты ведь знаешь, что обо мне говорят? — тихо, ничего не выражающим тоном произнесла капитан. — Что я сука и стерва. Злопамятная и безжалостная. Проверим, а?
Креститель не отвечал.
Пена густела. Сперва белая, затем — кровавая.

[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0017/a7/f2/160-1494680411.jpg[/AVA]Глаза Цири сузились, полыхнув недобрым огнем, когда ответ капитана аэдирнской армии начался и продолжился оскорблениями Феликса. В остальном ее лицо, обрамленное пепельными прядями, вновь стало напоминать застывшую и непроницаемую маску, словно скульптурная невозмутимость перешла к ней, покуда Райла эту невозмутимость, без сомнений, утратила.
Смотрела — очень внимательно. Райла злилась, Райла говорила — и продолжала совершать ошибки, в которых сама же перед ними и расписывалась. Бросалась из крайности в крайность.
Металась... как загнанный в угол зверь, скалясь на всех без разбора.
«— Холера, — подумалось Цири, — да она ж сама боится, напугана до чертиков».
Она не учла такой возможности оценивая ситуацию прежде, не учла — а зря, очень даже зря, поскольку мало что могло быть настолько же опасно в своей непредсказуемости и глухоте к доводам разума и чужим словам.
Что было способно так напугать эту женщину Цири не знала и не была уверена, что хочет знать. Не они — со всей очевидностью, источник ее страха находился далеко за пределами этой комнатушки и этой ночи.
И стоило бы о них напомнить.
Мысленно выругалась. Не хотелось ей вмешиваться в разговор больше необходимого, не настолько она была искушена в «словесном искусстве», чтобы в запале не проговориться, что, может, и пройдет по счастливой случайности мимо внимания Белой Райлы, но едва ли — мимо не менее внимательно слушающего мэтра Ландо, чья область интересов и общая эрудированность просто в силу рода занятий должна была быть много шире.
А без запала уже никак невозможно.
Да и нечестно ведь, что весь запас капитанской любезности доставался исключительно Феликсу.
— А чего мне беспокоиться о завтрашнем дне — все там будем. Рано или поздно. Знаете, как говорят — от судьбы не уйдешь, все равно догонит — невесело усмехнулась пепельноволосое дитя войны, которой эту войну от щедрот души предлагали перевести на ежедневную и финансовую основу. — Как и от войны, — Цири убрала Ласточку в ножны и прошла через комнату к окну. — Простите мои манеры, капитан, все никак не могла определиться вы мне потенциальный наниматель или враг, при мне же угрожающий благополучию моих друзей — не сука ж я, в самом деле, чтоб одно не исключало другое. Дура — возможно, — Цири улыбнулась и развела руками в нарочито-беспомощном жесте, — в горле вот совсем пересохло от напряженного мыслительного процесса, — девушка расслабленным движением взяла со столика кувшин, налила себе с полкружки ароматной жидкости и отпила. Компот был холодным и кисловатым. Совершенно замечательным. Охлаждавшим голову.
— Однако, хоть от войны и не уйдешь, не горю желанием специально идти ей навстречу. Но надо отдать вам должное, капитан Райла, предложение только поступило, а я уже почувствовала себя словно в казарме. Вот только — мы не в казарме, да и Фил — не ваш солдат, чтобы спрашивать с него за собственные ошибки. Признаюсь, я не все поняла из услышанного, но, очевидно, это не мои друзья настойчиво зазывали вас в гости в сей поздний час с обещанием решить все ваши проблемы.
Цири смотрела на капитаншу бесстрастно, во взгляде не было вызова, не было угрозы, не было даже тени насмешки.
— Я помню как вы остановили резню в Кислоборе, я помню этот крик, возвещающий о спасении ни в чем повинного населения. Я — да, я восхищаюсь вами, Белая Райла.  Понимаю, что вы делаете и почему делаете это так. Но мы тоже были там, тоже защищали жителей села — и себя, конечно — до того, как подоспели ваши отряды, не будучи при этом не то, что солдатами, но и подданными его Величества. Мы ничего не должны ни вам, ни Аэдирну, ни — его Величеству — но все же Фил предлагает вам еще один шанс — который, в отличие от ваших действительно может оказаться счастливым — как полный дурак, разумеется.
Цири смотрела бесстрастно. Ей было глубоко наплевать на чины, имена и всю королевскую рать.

Отредактировано Цири (2017-05-23 01:33:39)

Фил молчал довольно долго. Сосредоточенно всматривался в собравшихся. Бесстрастно оценивал фигуры, безуспешно пытался понять, какой фигурой является в их глазах. Мелкой. Глупой. Щедрой. Выражающейся чем короче, тем непонятнее. Или вовсе безголосой. Но говорить дальше поощряемой. Для забавы, не иначе. «Вы издеваетесь,- сделал вывод он, в очередной раз тоскливо вздыхая.- С меня хватит».
- Скажу, Регис, что к этому я и взываю с самого начала разговора. И именно этот план я уважаемой капитану и предложил. Предложил. Единожды. И ответ уже получил. Я не люблю чувствовать себя идиотом и могу пойти на это только ради исключительных людей. Случай, увы, оказался не из таких. Уже оказался. Ваши речи должны были произвести впечатление, капитан? Твои речи должны менять прежние впечатления и примирять, Регис? Снова увы: то и дело оказываясь недопонятым, в этой беседе мне не обойтись, по определению любезной капитана, без поучений. Чудо, друзья и недрузья мои: на меня снизошло озарение! Капитан не учла, что здесь нет и не может быть субординации, и, что еще печальнее, отказывается видеть это до сих пор. Или у капитана просто больше времени, чем она пытается нас убедить. Не суть. А суть в том, что капитан, как ни прискорбно, нам не доверяет. А я – не доверяю капитану. Со всей взаимностью не могу ни уважать, ни доверять, хотя и старался до недавнего времени. Озарение же в следующем: а вдруг капитан, оценив результат совместных усилий наших многообещающих талантов, на этом от нас не отстанет? Вдруг капитан вовсе от нас не отстанет? Почему бы и нет? Проблема, которую капитану не решить самостоятельно? Потребность забрызгать кого-то… авторитетом? Недостаток в организме борща по рецепту «вынь да положь»? Необходимость угробить кого-то, знающего капитаном же выданный секрет? Как здорово, что в таком случае есть к кому вломиться – они и их таланты всегда рады услужить! Нет, не рады. Как минимум, в моем случае. Я могу понять, если кто-то хочет ездить на мне, максимально часто теша свое самолюбие маканием транспорта мордой в грязь – так уж устроен мир. Но самолично подсаживать и подстилать попонку не собираюсь. Это дерьмо должно закончиться здесь и сейчас. Либо мы становимся союзниками и получаем взаимную выгоду от общих дел, если не доверяя, то уважая, либо расходимся с пока не выясненной степенью мирности. На данной стадии мы, увы, враги. А враги врагам с их проблемами просто так не помогают, если только они не последние идиоты. Мое сам не знаю с какого черта искреннее, щедрое и почти дружеское предложение капитан Райла решительно отвергла, стало быть, теперь оно либо исчезнет насовсем, либо преобразуется в деловое. Наша безопасность в этом пути, безусловно, штука хорошая, но капитану она необходима не меньше нашего, если, конечно, хочется благополучно получить тот самый артефакт. Нам же без надобности само это путешествие, путь в котором может оказаться небезопасен. Я, капитан, и впрямь не ваш подчиненный и даже – к прискорбию и вопреки стараниям – не ваш друг, а потому я пальцем ради вас не пошевелю, пока не увижу в этом своей гарантированной выгоды. Выгода – это не когда я не теряю чего-то, что мог бы потерять, притом только в этот раз, выгода – это когда я что-то получаю, притом равноценное приобретению второй стороны – тут, правда, нагнеталось о бесценности… ну хотя бы приближенное. Скажем, отсутствие препятствий на нашем дальнейшем жизненном пути. В частности орденских и капитанских сил. Что скажете? А, на всякий случай: за ответ принимаются исключительно слова капитана Райлы, коль скоро вопрос ей и адресован – ход нашей беседы, опять же, намекает, что это пояснение не лишнее.

Отредактировано Феликс Фогг (2017-04-27 21:16:38)

Капитан Райла действительно ответила, и цепляться за надежду договориться не осталось никакого смысла. Фил молчаливо посторонился, пропуская незваную делегацию к двери. Увы, несмотря на то, что в легендарной ведьмачке, в отличие от некоторых нейтральных упырей, он чувствовал союзника на протяжении всех разборок, перебодать капитанскую гордость не удалось даже с ее поддержкой.
Он действительно не понимал. Как эта женщина умудрилась потерять не больше того, что потеряла? Каким образом она пронесла через годы убежденность, что весь мир ей должен и обязан и что подлинный патриотизм – это неспособность поставить спасение своего монарха и народа превыше собственного нежелания сотрудничать с людьми, посмевшими не проявить острого рвения к вылизыванию капитанского зада и, вот удивление, не желающими помогать тому, кто вломился к ним среди ночи, дабы залить желчью и угрозами, попутно отвергая все предложения, включая вполне себе бескорыстные? И снова, кто, черт возьми, решил, будто она годится для руководства?
Для порядочного человека и говнюка способность пойти на сделку ради чего-то настолько нужного, каким вроде как являлся кровеочиститель для загубленного капитанской гордостью монарха, представлялась даже не элементарной гибкостью, а всего лишь признаком минимальных крупиц ума. Особенно учитывая, что изначально от капитана в этой «сделке» вовсе ничего не требовалось – за нее стоило бы со всем достоинством ухватиться, поскольку такие возможности имеют склонность ускользать, особенно если встречать их с полным ушатом говна.
И именно она говорила о глупой, бессовестно обманутой вере в чью-то способность поступиться гордостью ради спасения человеческих жизней. Впрочем, при капитанском самомнении, она могла обращаться и сама к себе. На «вы», с вселенским пафосом и в кои-то веки проявляя свою хваленую справедливость. Фил не считал никого виноватым в описанных ею грядущих ужасах. Никого, кроме самой седой ораторши, вдруг оказавшейся так трогательно разочарованной в людях и отвергнутой в лучших побуждениях. Прямо сказать, в какой-то момент стоило немалого усилия не поддаться искушению перейти с камнелицевой болезни на дурацкий смех. Впрочем, искушению мимолетному: к смеху ситуация совершенно не располагала, даже с учетом его редкостной невеселости.
Поначалу порядочный человек и говнюк относился к Белой Райле как минимум с уважением и интересом, теперь, увы, осталось исключительно отвращение. И впрямь глупо было ожидать чего-то иного от дубового начальства. Единственным позитивным моментом было то, что этот бессмысленный разговор закончился. Но вот продолжиться хуже прежнего он мог - и наверняка собирался - в самый неподходящий момент. Капитанская уверенность в своих возможностях заполучить желаемое на лучших условиях была единственной причиной ее резкого отказа, которую Филу удалось вообразить. Помимо идиотской игры в вечную войну и фантомного копья в жопе, разумеется.
Фил уселся на покинутый капитаншей стул, сложив руки на спинке и опустив на них подбородок. На вопрос вомпера он только качнул головой, все еще пытаясь понять, что за хрень произошла только что в этой самой комнатушке, и, что важнее, как из нее выпутаться. Как упоминалось, чувствовать себя идиотом он очень не любил. Но был вынужден.
- Думаю, мы все согласны, что место здесь гиблое,- устало согласился он с Цири. Вероятно, не будь чертовых браслетов, это звучало бы примерно как «Можете идти со мной или нет». Кстати говоря, идти он бы не советовал - одиночку сложнее найти и, соответственно, атаковать из пополненного ушата.

Отредактировано Феликс Фогг (2017-05-07 14:53:36)

Гонец явился в самый неподходящий час - в тот час, когда предутренний сон особенно крепок. Но лекарям, в силу профессии, приходится приучать себя спать чутко, и Ланц осознал свое пробуждение еще слыша топот ног и шорох откидываемого полога палатки. Было холодно. Холодно не от остывшего за ночь воздуха - холодно было изнутри.
- Брат-лекарь, скорее! Командору плохо!
- Что с ним? Говори конкретно, - проворчал лекарь, продирая глаза и одновременно натягивая сюрко.
- Не могу знать. Капитан говорит, плохо ему, - растеряно пожал плечами вестовой.
- Ясно, - поморщился лекарь, кладя в сумку, помимо необходимого, лежащего в ней еще пару колб с элексирами. Наверняка, с командором в данный момент то же, что ему случалось наблюдать и ранее. И к этому, по большому счету, можно было только привыкнуть. Точнее, привыкнуть было невозможно, но с этим можно было жить. Приблизительно также, как и с этим странным, недиагностируемым, не похожим ни на один из известных симптомов, ощущением холодного кома в подреберье. Не морозно-жгучего, а сырого, промозглого, мягкого холода, копившегося незаметно, по капле. Когда это началось? С год назад, когда он принял алый плащ рыцаря? Или еще раньше, в плену у скоя'таэлей? Или потихоньку нарастало еще с сырых военных ночей? Или отсчет пошел в тот момент, когда он впервые столкнулся со странным безгубым человеком по имени Йоханн?

"Ясно всё", - мелькнуло в голове Ланца, когда обоняние уловило запах дрянного вина, витавший в палатке, и мысок сапога случайно пнул откатившуюся в сторону пустую бутыль. - "Ну что ж ты, Йоханн?"
- Посторонитесь-ка, капитан, - Ланц присел рядом с Крестителем, осторожно придерживая его за плечо.
Командору еще повезло, что, упав, он завалился на бок и к приходу лекаря не успел ни захлебнуться собственной слюной, ни подавиться собственным языком. Чем Тройме теперь ему мог помочь? Да, вобщем-то, ничем, пока приступ, спровоцированный выпивкой, не исчерпает себя до конца. Потом можно будет дать ему эликсира и уложить спать, поскольку измотанный падучей Креститель вряд ли будет дееспособным до полудня, а самому устроиться рядом дежурить или оставить с ним Янека на случай, если приступ повторится.
- С чего все началось? Как проходило? Коротко. Конкретно, - Ланц обернулся к Белой Райле, стаскивая со своего плеча плащ и машинально складывая его в несколько раз. И аккуратно подкладывая сложенный плащ под голову Крестителя, он встретился взглядом с его глазами, полностью и совершенно неестественно затянутыми чернотой. Такое ему уже доводилось видеть. Совсем недавно, когда кресты с распятыми на них белками, загорелись сами собой. Но еще никогда - так близко. В тот день Тройме не решился даже шелохнуться, не то, что подойти, памятуя о том, как опасен исторгаемый Крестителем огонь. Теперь же он наблюдал этот непроглядный мрак слишком близко и непосредственно, словно вглядываясь в бесконечность, в противостоящую Вечному Огню Тьму, в бездну, а бездна, в свою очередь, вглядывалась в него.
Холодный ком в солнечном сплетении запульсировал, потек холодными ручейками, вниз - в живот, вверх - через грудь, по горлу, к голове, разбежался по артериям и венам мельчайшими потоками осенней сырости, до самых кончиков пальцев. Окружающий мир обесцветился и плавно угас. Когда лекарь снова обернулся к капитану, лицо его, не сказать, чтобы внезапно помолодело, а скорее заострилось и разгладилось, точно у мертвого, и из голубых водянистых глаз, очень внимательно, хотя и без малейшей тени эмоций смотрело То, что видело этот мир впервые. То, что прежде его лишь ощущало, и согласно своей привычной стратегии, разливалось в нем скопищем болезней и язв. И, в отличие от лекаря, видело оно эту женщину в первый раз.

Отредактировано Ланц Тройме (2017-05-08 13:41:56)

— Коротко-конкретно? Ел, пил, упал, потом пришел ты, — подбоченилась капитан аэдирнской армии.
Голос был сухим, ничего не выражающим, пресным.
Бывают в жизни такие моменты, наверное, в каждой жизни случаются, когда перед тобой хоть черти на столе пляши, хоть короли вешайся, а тебе — все равно. А тебе — неинтересно. Потому что усталость. Потому что возраст не тот, потому что спать хочется, кости ломит, голова болит и — гори синим пламенем весь этот такой из себя разэтакий большой-пребольшой, много видящий и много знающий мир.
Она устала. Устала по-настоящему. Устала от недосыпа, от чужих мнений, чужих трагедий, устала от ран, которые не до конца зажили; впрочем, кабы не старания мэтра Ландо — наверняка бы не зажили вообще.
С приходом лекаря недавний азарт схлынул. Здесь, в палатке, выстуженной, пропахшей дешевым вином, бараньем жиром и острым, прямо-таки режущим взаимным недоверием, стало скучно, слишком рутинно, слишком буднично, лихорадочно-суетливо. Как в госпитале. Месте, которое она ненавидела.
А потому — неинтересно.

Только полный дурак играет в пятнашки со смертью.
Обернись! Обернись! Очнись! Она — в тебе.

«Тоже мне пророчество, — подумала Райла, в кои-то веки рассудочно. Честно. — Смерть шляется за мной аж с пятнадцати лет. И это ни для кого не тайна. Правда, Крес? Правда, Крес».
Крес не двигался. То ли потерял сознание, то ли впал в одно из тех состояний, при котором человек уже не хозяин себе более; когда рук не чувствуется, когда ног не чувствуется, голова — чугунная, когда мир — в огне. Страшное состояние... страшное, в таком ясный ум и трезвая память, это Райла успела выяснить на собственный шкуре, отнюдь не повод для радости, но тяжкий груз, помеха.
— У него припадок, — пожала плечами капитан аэдирнской армии. — Я такие уже видела. Знаешь, Ланц, удивительно, как его вообще приняли в Орден. Орден, среди не последних задач которого борьба с колдунами, чернокнижниками и прочими адептами темных сил. Почему я спрашиваю? Думаю, ты знаешь. Не хуже меня знаешь. Потому что твой командор — один из них.
Глаза у лекаря были противные. Взгляд — маслянистым, болезненно липким.
«Странное дело, странное», — подумала Райла.
Она помнила его совершенно другим.

Отредактировано Райла (2017-05-08 16:50:45)

— Охо-хо! Да что же это, блять, за день такой! — хлопнула себя по бедру капитан аэдирнской армии.
За сегодня нравоучить ее и наставить на пусть истинный успели:
— засратый эпилептик с повадками медиума;
— засратый торгаш с таким самомнением, будто бы он — не обыкновенный прямоходящий кусок коммерции, а, самое малое, бессмертный вампир;
— собственно, бессмертный вампир, от одной мысли о глухом, хрипловатом голосе которого хотелось истерично по-кошачьи взвыть,
И вот, Ланц, ставший каким-то тошнотворно- отвратительным, — спасибо! Пожалуйста!
Воистину, от переизбытка впечатлений, от спешащей на смену им апатии, понимала Райла, она сейчас либо сдохнет, либо, что не лучше для репутации, не от ходя от заплеванного медиума, вырубится.
А ведь экспедиция в Кислобор начиналась совсем не дурно. С битвы.
Голова кружилась.
— Да ладно тебе, Ланц, мне без разницы, кто он — припадочный колдун, сознательный чернокнижник или впитавший в себя характеристики обоих благородный рыцарь. Пока мы на одной стороне, кем именно ему быть — его же личное, суверенное право. Мне, напомню, все равно. Не мое дело. А штука в том, что я с ним не пила. Не пью и пьяниц презираю, — врала, конечно. Но только чуть-чуть. — Когда я пришла, он уже был таким. Так что тут скорее не мое пагубное влияние, а его сознательный выбор. Кстати, настолько нажратым я его никогда прежде не видела. Сказать начистоту, даже не догадывалась, что наш Крес большой любитель... изысканных вин.
— И не догадалась бы, — скривил влажные от пены несуществующие губы Креститель. Говорил он осознанно или опять пророчествовал, Райла не понимала. Не могла даже предположить. — Какие догадки? Какие догадки? Ты ведь горишь... Уже горишь. Давно горишь. И весь мир сгорит. Но только не ты, Ланц, но только не ты... Ты утопнешь, утонешь... посреди бледных тел, изъеденных язвами, утопнешь, утонешь... в грязной, черной крови...

[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0017/a7/f2/160-1494680411.jpg[/AVA]Цири, поджав губы, слушала о том, как Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой устал бежать сломя голову. О том, что бежать бесполезно — потому что будут преследовать. Цири слышала все это уже много раз — Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой говорил словами ее собственной усталости, которая так умело притворялась словами разума — о непреодолимой силе обстоятельств во много раз превосходящей ее собственные, о необходимости смириться — потому что иного выхода попросту нет. Наконец — о желании покончить со всем этим, разобраться раз и навсегда — и уже все равно, что будет после.
Но это не было тем местом, да и временем — не тем.
— Будут преследовать? Эка невидаль. Ты знаешь, мне не впервой уходить от погони, — ведьмачка скрестила руки на груди и выпрямилась, вытянулась, непримиримо тряхнула головой привычно заглушая уныние упрямством. — Мы боялись привлечь внимание Ордена — очевидно, бояться уже поздно. Про нас не забудут. И я бы не хотела оказаться в зоне их досягаемости, когда они поймут и сопоставят — то, что по одной только невероятной удаче не сопоставила Райла, видевшая меня в Горс Велене, да и она, немаловероятно, догадается позже, когда успокоится. Она знает имя. знает внешность, немного любопытных деталей биографии — даром, что военный и, очевидно, не поклонник поэзии. Так чего именно мы будем ждать, Регис? — Цири криво улыбнулась — одними только губами, выражение зеленых глаз в которых плясали отблески огня не сочеталось с этой улыбкой вовсе. — Мы ведь отлично умеем убивать людей. Сейчас еще темно, нанесем удар первыми, пока его никто не ждет. Пронесемся как вихрь, ты и я — они даже не успеют понять, что произошло. К чему дожидаться их нападения, если итог предсказуем — ради морального оправдания? Так ведь не сработает. Если бойня теперь приемлемая цена, приемлемей, чем бегство — давай проведем ее на своих условиях.
Неулыбка пропала. Лицо ведьмачки было смертельно серьезным, будто она в самом деле рассматривала такой вариант событий. Возможно, вампир и мог позволить загнать себя в угол — она нет, и о том предупреждала еще когда решалась присоединиться к ним.
— Только вот пару ночей назад я знала, ради чего убивать. Сейчас — не понимаю. Что мне и вам, Райла и ее люди? Орден? Что за история с волшебными браслетами, откуда они у вас? — Цири нахмурилась только теперь позволив себе прицельно всмотреться в серо-стальные полоски на запястьях у спутников. — И зачем они могли понадобиться Белой Райле — на самом деле, а не как во впечатляющей байке про Демавенда, которой она отвлекала внимание? И еще этот маг, Ландо. Надо думать, не для нее он обозначил место своего пребывания в Кислоборе. Может хоть он окажется посговорчивей?

Отредактировано Цири (2017-05-23 01:34:25)