Оглядев посетителей корчмы, Роше бросил взгляд на Фенна. Никаких слов не требовалось, пройдя вместе сквозь седьмое пекло, обретаешь куда большее, чем просто опыт. Отстранившись от стойки, Командир Синих Полосок расположился у двери и аккуратно выглянул в окно. Трисс… несмотря ни на что, он всё же был рад её видеть. Сумев подавить в себе приступ геройства, он остался в засаде. Требовалось совсем немного времени. Двое лучших темерских стрелков должны были быть на подходе.

Сама же сцена была ему очень не по душе. Если начнётся кровопролитие, то весь его план пойдёт по небезызвестному всем половому органу. Но он чувствовал, что так оно и будет. Не смотря на уже закипающую злость, он продумывал план действий.
Нужно спасти магессу и её любовничка - это первое. Второе – необходимо оставить в живых офицера. Третье – допрос. Времени было в обрез. Обнажив меч, Вернон расположился у двери, внимательно прислушиваясь к разговору, из которого он понял, что это действительно облава. На Трисс. Хорошая новость – про Синих Полосок никто не догадывался, плохая – велась куда более тонкая игра. И если до этого он мог считать себя игроком вне шахматной доски, то теперь - максимум тяжёлой фигурой. Ладьёй. И полагаясь на опыт, он прекрасно понимал, что наиболее выигрышный вариант – именно эту роль и отыграть. Прикрыв глаза, Вернон услышал то, что ожидал. Сквозь стоящий гул был слышен свист. Неназойливый. Стрелки были готовы, как и план. Выбить дверь, парни уберут меткими выстрелами одного, двумя другими он займётся собственноручно. Временно вывести главного и обезвредить второго. Нюанс был лишь в том, что это выдаст всех… но разумеется всё пошло не по плану. Планы на то и нужны, чтобы всё шло не по ним.

Чародейка ослепила солдат и в корчму ворвался паренёк с ней наперевес. Роше невозмутимо оставался у окна, ведь в следующую секунду в дверь стали врываться «профессионалы».

Офицер сразу же перерезал им путь, выбрав маршрут, очень удачно проходящий со стойкой, второй же с топором наперевес пошёл прямо на паренька. Войти третьему было не суждено, едва перейдя порог, голову парня почти насквозь пробили две стрелы. Не без хищной улыбки, Роше начал делать то, что умел в своей жизни лучше всего. Импровизировать.

Благодаря стоячему гулу, присутствие Вернона раскрылось слишком поздно. Всё происходило стремительно. «Бык», что пёр прямо на Трисс, пнул парня в живот, от чего тот упал и в следующий миг лезвию топора было суждено оказаться там же, где и лицо лежащего. Перекинув меч в левую руку, Роше с рывка пронзил грудь нападающего, перехватывая правой рукой топор. Мгновенье и лезвие пробило пол в нескольких миллиметрах от лица юноши, срезав тому прядь волос. Движение, цепь срывается с пояса нападавшего и Роше бросает её Фенну за стойкой. Офицер дезориентируется в происходящем хаосе и это даёт время сблизиться. Безоружный Роше парирует примитивный удар мечом, обезоруживая оппонента. Он нужен был живым. Прямой в челюсть, голова солдата откидывается назад, позволяя Фенну закинуть на шею цепь. Хук слева, враг лишается трёх зубов, а после и всего воздуха в лёгких. За что Вернон любил своего напарника, так это за его силу. Такой мог остановить быка собственноручно. Все вышеописанные события произошли в течении трёх с половиной секунд.

Хаос прекратился так же быстро, как начался. В пространстве был слышен только стон офицера, которого умеренно душили цепью.
Хорошая новость – они остались незамеченными на какое-то время. В том, что Чижик с Тринадцатым успокоят лошадей, он не сомневался. Плохая новость – всё же компаньон Трисс его смущал. Не то чтобы Вернон был строгих взглядов… старел, очевидно.

Вытащив меч из спины «быка», он отодвинул труп, что прижимал парня, а после помог тому подняться.
- Вернон Роше, местный Бакалейщик, будем знакомы, - произнёс совершенно с будничным видом Вернон.
Всё внимание было на нём. Обратив взгляд на Трисс, он не скрывал своего удовлетворения. От встречи, от того, что всё ещё не пошло по её органам, да и просто от разрядки. Сражаться Роше умел и любил.
- И я рад встречи, Дипломат.
[NIC]Вернон Роше[/NIC][AVA]http://s3.uploads.ru/t/lnoLQ.jpg[/AVA]

Те, кто считают, что чародейки – это истинные мэтры магии, несведущие в низких мирских делах, мягко говоря, ошибаются. Нет, мастерицы магии-то они поголовно все, пусть Роше и не совсем понимал, скажем, сложности броска огненного шара. Только помимо этих злосчастных шаров чародейки были прожжёнными опытом и временем профессионалы. Трисс с мастерством бывалого мародёра сложила на столе весь арсенал «солдат». Солидно, пусть и слишком уж узконаправленно. Выезжали всадники целенаправленно за ней. Без сомнений.

- Сомневаюсь, зелень та ещё… - Роше бросил взгляд на уже едва живого ублюдка с цепью на шее. Приятно зрелище, ничего не скажешь. - …их собрали экспромтном и отправили сюда. Что так «метко» нашли тебя не верю. А значит, что в округе рыщут другие с аналогичным арсеналом. Раз. Сдал тебя тот, с кем ты имела здесь дело. Два. Головняк ордена сотрудничает с Нильфгаардской разведкой, и они что-то или кого-то упорно ищут. Три. – Вернон недвусмысленно пошевелил бровью.

Роше не подозревал Трисс в измене. Но он на подсознательном уровне знал, что Госпожа Меригольд здесь не для того, чтобы решать проблемы Безопасности Севера, как ему того хотелось бы. Намекнув чародейке, Вернон принялся к следующему пункту в своём списке.
Фенн профессионально держал парня. Силы у второго давно кончились и оставался он в сознании одной лишь силой воли. Роше хотел убедиться. Трисс обчистила каждого, но кошеля на поясе не было ни у одного. Он был солдатом и уж знал, как сберечь монету другую от сержанта. Рывком он стянул латный сапог с бедолаги и на пол посыпались золотые монеты с портретом Эмгыра. Прелесть, что и требовалось доказать. Двойной в рёбра и апперкот. Четыре сломанных ребра, полное восстановление невозможно.
- Свяжи этот мусор, Фенн. Может ещё понадобится, - пока «офицера» связывали, Вернон ловким движением откупорил бутылку местной спиртовки. Резкий запах спирта заставил его поморщиться, что было уже весомым знаком. Отлив пойла в такан, Роше подошёл к парню, что всё ещё пытался отдышаться. Удар латной перчаткой в живот явление весьма неприятное.

- Выпей, поможет, – задать висячий в уме вопрос о вкусах магессы он так и не решился. Были дела поважнее, чем специфические вкусы. Незнакомец в углу и дела Трисс в ебнях мира. Само название этой деревни говорило, что ничего хорошего в помине здесь не может быть.
Дверь в корчму с размахом открылась и в помещении вошли двое лучших Темерких стрелков и … Бьянка?!
- Эмгыр тебя дери, а ты то что здесь делаешь?!
Удивить Капитана Синих Полосок непросто. И Бьянке это удалось и не смотря на сумбур, Вернон был рад её здесь видеть, пусть и не подаст вида, сделав одну из самых серьёзных и раздражительных мин в своём арсенале.
[NIC]Вернон Роше[/NIC][AVA]http://s3.uploads.ru/t/lnoLQ.jpg[/AVA]

Мастерский
Будучи представителем вида, для которого изобретение подштанников отнюдь не являлось событием эмоционально знаковым, с типичным образчиком культуры победившей массовости Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой не имел ничего общего. За вычетом, быть может, пирожка, купленного с одного лотка погожим деньком на ярмарке. В остальном, привычки потреблять и потреблять, разумеется, массово — дабы, отведи, Господь, ни у кого не возникло вопросов о превосходстве вашего кошелька и статуса, — Регис не разделял. Как не разделял привычки возводить использование неких бытовых предметов в ранг почти что таинства. Откуда взялся гребень Каролис, какова его история, Регис не знал, однако расческу, сильно похожую на скелет морского окуня, ненавидел. Ненавидел люто, как может ненавидеть лишь без малого пятисотлетнее чудовище. И каждое утро терпел.
Каролис пытка монстроподобным гребнем очевидно и очень нравилась. В чем, собственно, тоже секрета не было. Пребывание в аду, конечно, завсегда — издевательство, но далеко не всегда — мучение. Если соблюдены два правила: а) вы содержитесь не в одиночной камере; б) помимо чертей с вилами, ваш досуг скрашивают приятные, бытовые мелочи. Например, завтрак по расписанию. Либо расческа, достойная отдельной главы в нашумевшем некогда «Monstrum Diabolic Infernalicae*». То есть очень и очень страшная.
Изредка Регис щурился. Глубоко страдальчески.
Была у «позитивизма мышления» и другая сторона, оборотная, к сожалению, не такая яркая — приучившись довольствоваться мелкими, бытовыми благами, начинаешь подозревать, что и зло в мире, в общем-то, такое же, мелкое — не опаснее суховатого пирога с почками или подгорелого омлета со шкварками.
А потом наступает Diabolic Infernalicae. И вылезают монструмы. Как правило, гигантские.
Рука с расческой замерла в воздухе, крепко сжатая длинными, костистыми, невероятно сильными пальцами.
Регис прислушался. И принюхался.
Ад есть ад, а значит Голод, Чума, Война, Смерть тоже по расписанию.
Похоже, сегодня обойдется без завтрака.

Небо над Кислобором светлело. Низкое, тяжелое, сизо-серое, такое же вдохновляющее, как перетушенный баклажан. Было холодно. Колкий снег кусал подушечки лап.
На опушку леса вышли три волка — два крупных рыже-серых самца и один воистину огромный иссиня-черный, по всей видимости, вожак. Отсюда, с холма, вид на деревню открывался чарующий.
Стояли долго. Водили из стороны в сторону массивными, холеными мордами. Ловили каждый звук. И запах.
Из раскрытых розовых пастей белыми клубами валил густой, плотный, как стена, пар.
Тусклое солнце, изредка мелькая между тучами, отражалось в бесцветных, будто бы затянутых катарактой глазах.
Два рыже-серых самца ждали. Вожак тоже ждал.

Тоном, не терпящим возражений, рекомендовав Каролис держаться строго позади себя, в главный зал Регис спустился первым. И...
Откровенно говоря, происходящее не удивляло. В общих чертах. Потому что в частностях — да.
— Трисс? Госпожа Трисс Меригольд? Ах! — ахнул Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, до поры до времени игнорируя, как смертоубийственное безобразие, так и притаившегося в углу добропорядочного говнюка.
Компания подобралась любопытная. Помимо Трисс Меригольд с золотистым блеском в каштановых волосах — так вот, о какой чародейке гуляла молва! —  из обитателей зала внимание приковывали еще два: нагловатого вида светловолосая девица и мужик. Мужик, который выглядел так, будто справа за пазухой держал кол, слева за пазухой — шибеницу, а посредине еще два дополнительных кулака.
— Хм, — все еще прикрывая собой Каролис, как потенциально нежелательного свидетеля, миролюбиво улыбался вампир. — На вашем месте, господа, я бы в скорейшие сроки озаботился устранением следов... произошедшего. В селе командор Ордена, а власти, как вы понимаете, не шибко-то любят, когда их приспешников превращают в... мягко выражаясь, недееспособный фарш.
Регис улыбался.

Выстраиваясь в идеальную для нападения линию, Кислобор по периметру окружали волки. Крупные, матерые. С тусклым отражением тусклого солнца в пустых, будто бы затянутых катарактой глазах.
— Ну-ну, мои хорошие, — трепала за холку иссиня-черного вожака крохотная старушка, согбенная под тяжестью вывернутого мехом наружу тулупа. В пуховом платке, румянощекая, в больших, не по размеру, лаптях: — Первой пойду я.
Волк прижимал уши. Ластился.
— Ну и ты, разумеется. Alea iacta est**, иди сюда, — крючковатым пальцем старушка поманила серого, длинномордого пса. Пса, в котором гуманный монстр и Первый Говнюк Севера всенепременно узнали бы самого дипломатичного в мира Дружка.
Глаза Дружка были белыми.
— Ждите, ребятки, ждите, мои хорошие. Я пошла, — подмигнула стае старушка и начала тяжелый спуск с холма.
В правой руке была зажата сучковатая клюка, в левой блестело яблочко — спелое, красное, наливное, самый смак.
Было холодно, очень холодно.
На краткое мгновение — очень и очень краткое — казалось, под лаптями старухи сквозь сугробы пробивается по-весеннему сочно-зеленая трава.
И жухнет немедленно.
У нее, старухи, тоже были будто бы затянутые катарактой белые, слепые глаза.
____________
* — непереводимая, но понятная ирония игра слов (монстры инфернальной дьявольщины, если в общем)
** — жребий брошен (лат.)

Без долгих приветствий, без вежливых расшаркиваний – чай не при королевском дворе, а в простой сельской корчме, – Трисс и Роше немедленно приступили к обсуждению насущных вопросов. Еще не остыла разлившаяся по полу кровь убитых, а темерцы уже взялись за расследование. То есть, за обыски.
И если Трисс – по известным причинам – больше волновали штаны рыцарей, то Роше немедля взялся за сапоги.  С мелодичным звоном из первого же сапога выскочили и покатились по полу блестящие монеты. Трисс подобрала одну из них и повертела в руке.
— Это же флорены, – скорее не капитану, а себе самой подсказала она. – Нильфгаардские флорены.
Иных денег, принадлежащим монетным дворам хотя бы одного из Северных королевств, в сапоге рыцаря не оказалось. Все его пожитки сплошь состояли из нильфгаардской валюты. И это наводило на те мысли, которые уже озвучил Роше, ныне занятый жестким подсчетом и корректировкой ребер пленного. В награду за стойкость и не слишком громкие крики, цепь с шеи бедолаги сняли и крепкий корчмарь – Фенн, как назвал его Роше, – по видимому, оказавшийся тоже членом его отряда, начал вязать рыцаря веревкой.
— Не усердствуй сильно – он может нам еще понадобиться, – ненадолго задержавшись у прилавка, попросила Трисс у простого такого темерского корчмаря, державшего заведение отчего-то на спорных территориях Каэдвена и Аэдирна.
Изъявив свою ласковую просьбу, непременно сопровождаемую милой улыбкой, Трисс вновь вернулась к столу с охотничьим арсеналом, где Роше уже во всю спаивал молодого чародея и маленького беглеца из Бан Арда – Себастьяна.
— Я прибыла в Кислобор вчера вечером, – начала она рассказ, чтобы у капитана было больше информации для поиска злополучного стукача. – По правде сказать, оказалась здесь случайно, – о том, что она бежала из Каэр Морхена, Трисс решила умолчать. Это не относилось к делу. Это было личное. Болезненное личное. – Свободных комнат в корчме не нашлось и я попросила на ночлег к местной, низушке. Она живет недалеко отсюда. Поутру зашла сюда перекусить – не знаю, видел ли меня кто-нибудь по пути, – и уже здесь повстречалась с Себастьяном.
Тот расслышал, что речь пошла о нем, и бросил на Трисс с Роше беглый взгляд. Несмотря на легкую бледность, он держатся молодцом – дерзко махнул предложенный алкоголь и даже попытался скрыть, что крепкое спиртное сильно обожгло ему горло. Трисс подарила ему ласковую, одобрительную улыбку и вновь перевела взгляд на Роше.
— Мы с ним ненадолго отлучились на конюшни, а когда возвращались, на нас уже напали рыцари Ордена, – теперь уже не было сомнений, что убиенные были адептами Ордена пылающей розы. – У меня нет идей кто бы мог…
Закончить Трисс не довелось – дверь корчмы вновь пострадала от решительного удара и внутрь ворвались… очередные темерцы.
— Бьянка, – лишь коротко махнув рукой, поприветствовала Трисс, прежде, чем отряд «Синие полоски» пустился в выяснения коллективных отношений.
Это всегда вызывало у Трисс улыбку. Маленький хвостик, петляющий за Роше, стремящийся всегда прикрыть спину командира. И командир, всегда рявкающий и сурово отчитывающий своих бойцов, но стоящий за них горой. Словно бы она на секунду снова перенеслась в Темерию. Или же это Темерия так отчаянно вторглась в Кислобор.
Впрочем, вторгались не только темерцы – скрипнула ступень лестницы и Трисс обернулась на знакомый голос, которым было произнесено ее имя.
— Ох, Регис, какая встреча! – искренне воскликнула Трисс, не тая ни своей радости, ни своего удивления. – Все в порядке, Роше. Я знаю этого человека, – бегло предупредила она капитана и оставив Себастьяна подле стола с двимеритовым арсеналом, шагнула ближе к лестнице, с которой спускались Регис и незнакомая ей девушка.
Он немедля высказал совершенно очевидное и логичное предложение – скрыть следы смертельной неудачи, постигшей бойцов светлого, прямо-таки пылающего Ордена, и Трисс повернулась к Роше, вскинув бровь и беззвучно прося его совета относительно дальнейших действий. В конце концов, бравая команда из – пересчитаем по пальцам, – целых четырех бойцов была только у него.
— Я смогу магией убрать следы крови с пола и с крыльца, – предложила она и уж было хотела вновь вернуться к Регису, как легким прикосновением и тихим шепотом ее внимание привлек Себастьян. – Не волнуйся и держись меня, – успокоила она его таким же тихим шепотом. – Я не планирую оставаться здесь слишком долго, особенно, если дела с Орденом возьмет на себя Роше.
В конце концов, в Кислобор ее привели не проблемы несчастных нелюдей, горящих на крестах. Сюда ее привели поиски Цириллы.
— Регис, – гадая как бы так при всех задать адресованный исключительно одному человеку вопрос и получить на него ответ столь же завуалировано, произнесла Трисс, – мне бы хотелось знать кто сопровождает этого командора. Есть ли в его окружении женщина? Молодая женщина.
Сказать что-то большее Трисс поостереглась.

Сейчас Ламберт уже слабо помнит сам бой в Кислоборе. Организм его был истощен длительной погоней и эликсирами. Как только спала волна адреналина, которая поддерживала ведьмака, Ламберт ощутил такую слабость, какую никогда прежде, даже после занятия на Мучильне. Помнится, в голове тогда билась мысль, что они отбили атаку. Кто «они» и чью именно атаку отбили — ведьмак сказать не мог.
Очнулся он, как оказалось позже, спустя три дня. Плечо страшно болело, а у самого ведьмака был жар, что появлялась только после сильной интоксикации. После битвы его подобрали одни из немногих выживших после атаки.
Когда Ламберт пришел в себя, увидел, что он находится в обычной селянской хате, которых много во всех королевствах. Было неприятно холодно, и когда сбросил с себя свой шерстяной плащ, которым кто-то его заботливо укрыл, увидел, что плечо его умело перебинтовано.
Приютила его пара низушков, которые действительно обрадовались, когда увидели ведьмака на ногах. Они же и рассказали, что про него спрашивала молодая девушка с пепельными волосами и шрамом на лице. Сначала Ламберт не понял, подумав, что низушки ошиблись, но почти сразу же услышал сзади голос, который был знаком ведьмаку и незнаком одновременно. Он медленно обернулся и, не сдержавшись, облегченно вздохнул. Ламберт не ошибся, он был прав, когда отправился в Кислобор и вступил в бой. Он нашел Цири.
Ведьмак уже сделал ей шаг навстречу, когда ощутил, что силы его на исходе. Ласточка подхватила его и помогла добраться до кровати.
Как только Ламберт почувствовал себя чуть лучше, они с Цири начали наперебой задавать друг другу вопросы и так же вразнобой на них отвечать. Разговаривали они до самой ночи, и ведьмак узнал, что с ней происходило после Каэр-Морхена, как ей искал Геральт и как нашел.
- Кстати о Геральте. Ты же знала, что он выжил? - Спросил Ламберт, смотря прямо в глаза Цири. И с удивлением отметил, что та совсем не потрясена так же, как был сам ведьмак, когда впервые узнал об этом. После кратких расспросов на лице появилась грусть, видимо из-за того что Ламберт ничего больше не знал о Геральте. - Я слышал, что ты была там. Во время погрома. Якобы какой-то парнишка проткнул Волка вилами, а Йен попыталась спасти его и... Все видели, как ты забрала их куда-то. - Ламберт потер грудь, представляя, каково это, получить вилами в грудь.
- Но самое интересное, что я видел его там, в Новиграде. Когда звери сошли с ума. И там же я увидел тебя. Понял, что это не совпадение, но к моему удивлению — вы были порознь. В итоге Геральт, ну, знаешь, как он любит, просто исчез, поэтому я шел по своим следам. И, как видишь, не зря, - Ламбер позволил себе искреннюю улыбку, может быть, единственную за несколько последних лет.
С тех пор Цири приходила к нему каждый день, помогая с раной. Сначала ведьмак пытался противиться, но скоро понял, что Ласточка стала очень упрямой в некоторых вопросах. Благодаря её уходу рана быстро заживала, а Ламберт восстанавливал силы. В конечном итоге Ласточка-Цири и Ласточка-зелье поставили ведьмака на ноги так быстро. Рана еще не зажила полностью и ужасно чесалась, но Ламберт показал, что тоже может быть упрямым. Он уговорил Цири сначала на легкий спарринг, а потом на вылазку в лес за накерами, которые, как говорили селяне, были замечены в округе.
С некоторой гордостью ведьмак отметил, что Цири многому научилась и отлично управляется с мечом. Ей, конечно, еще многому стоило научиться, но для своего возраста сражалась девушка изумительно. Накеров в округе оказалось очень мало, видимо они были напуганы резней или еще чем, но для уверенности они с Ласточкой уничтожили и покинутые, и обитаемые гнезда.
Возвращаясь назад, ведьмак негромко указывал девушке на основные ошибки в бою, когда она положила руку ему на плечо, призывая остановиться, и молча указала вдаль. Ламберт присмотрелся, и понял, что так встревожило Цири. По склону спускалась старуха. В ней было что-то такое... подозрительное, необъяснимое, но весь ощутимое. На верхушке холма, откуда держала путь фигура в лохмотьях, Ламберт увидел стаю собак. Или волков. С такого расстояния было сложно сказать.
- Стой здесь, - сказал он Цири, отлично понимая, что Ласточка не послушается. Скорее воспримет как «Держись чуть сзади». Подобраться незаметно было сложно, но ведьмак не особо старался. Волки или собаки — и те и другие почуют его. Сам того не осознавая, Ламберт обнажил клинок, и только потом обратился к фигуре. Издалека, но местность была открытая, и крик ведьмака разносился далеко.
- Может вам помочь чем-то? - Тон даже глухой не назвал бы дружелюбным, и на это были причины. Медальон на шее слабо подрагивал.

Когда с улицы донеслись первые крики, внутри у нее все обмерло, оставляя только одно — постыдное желание бежать. Немедленно. Как можно дальше. Она не последовала за товарищами на улицу, предпочтя незаметно выйти через заднюю дверь. Но крики продолжились, а ночную темноту кромсал дождь из огненных стрел — и это отрезвило — нападавшие были людьми. По крайней мере, не Всадниками. Вероятно, те самые отряды, уничтожившие уже несколько деревней и от которых надеялись сбежать кислоборцы. Не успели.
Закусив губу от напряжения, Цири наблюдала из темноты за тем, как черноволосая подруга Региса и Ричарда ставит щит, как молодой вампир срывается в бой, как горят дома и мечутся перепуганные поселенцы, в поисках укрытия — в основном женщины и дети. Запечатлевала картину боя, запоминала направление стрел, определяя позиции лучников. Взвешивала. Решалась.
Магический фон над Кислобором зашкаливал из-за действий двух чародеек. Это было на руку. От пересечения границы миров оставался яркий след для тех, кто умел его считывать, но то, что сейчас собиралась сделать она можно было почувствовать разве что в непосредственной близости. И то, должно было затеряться на фоне ярких чародейских мазков. Ей хотелось в это верить. Времени на долгие размышления все равно не оставалось.
Никто из нападавших не успел понять, что произошло. Как в ту морозную ночь на озере Тарн Мира, смерть приходила внезапно, со спины, воплощаясь из темноты и тут же бесследно исчезая, чтобы найти следующую жертву.Она не пыталась перебить всех, не отвлекалась на добивание, но старалась обезвредить тех, кто стрелял по скоплениям селян.
А потом все закончилось с приходом рыцарей и Белой Райлы под крики, обещавшие жизнь уцелевшим. По крайней мере, здесь и сейчас.

Когда буча улеглась, Цири с немалым удивлением разглядела среди пострадавших защитников деревни Ламберта. Ведьмак был без сознания и очень плох, рана на плече выглядела серьезно даже по ведьмачьим меркам. Но им повезло — пара низушков, Ланзо и Ирма, вызвались приютить раненого и позволить Цири также пожить у них, чтобы приглядывать за Ламбертом. От платы они отказались — помочь ведьмаку защищавшему село было делом чести. Но Цири все равно старалась отблагодарить их, хотя бы помощью по хозяйству — а работы в разгромленном Кислоборе было много.

Это помогало, отвлекало от тяжелых мыслей и страха, от угрызений совести за то, что воспользовалась силой, рискуя выдать себя и навлечь на деревню еще более страшную угрозу. Тогда, в ночи и панике, это было как будто оправданным, когда казалось, что нападение уничтожит деревню, а значит, терять уже было нечего. Но после все это выглядело совсем иначе.
Хата низушков находилась почти на окраине, что было очень кстати в свете расположившегося в селе Ордена — и нежелания Цири привлекать внимание к своей персоне. В этом ей весьма помог Регис, в очередной раз поразивший девушку разнообразностью своих связей, когда обнаружилось его знакомство с капитаном Райлой. На удивление доверительное знакомство — его поручения за всю их компанию и ее, как свою протеже и ученицу в частности, оказалось достаточно, чтобы рыцари, расследующие нападение, потеряли к ним всякий интерес.

Это должно было успокоить тревогу. Но не успокаивало.

Им пришлось задержаться намного дольше, чем предполагалось. Чем она могла себе позволить. И пускай причины были разумными: Лаиберту требовалась помощь, а рисковать привлечь к себе внимание жутковатого командира рыцарей, известного как Креститель, спешным отъездом было совсем ни к чему, — промедление все равно ощущалось роковой ошибкой, нервы были на взводе и необходимость ждать была мучительной пыткой.

Ламберт очнулся через три дня.
Радость от новой встречи со старым другом и наставником, отличавшимся крайне упрямым и вредным нравом, была велика. Наконец, им удалось поговорить, чего они так и не успели сделать в Новиграде месяц назад. Наконец, ей удалось хоть что-то узнать о Геральте — немногим больше, чем раньше, впрочем. Только то, что он был жив и здоров и в сопровождении Эскеля. Она надеялась на большее, но в конечном счете и эти вести были радостными.
О Йеннифер Ламберт не слышал ничего.
Другим волновавшим Цири вопросом было то, как ведьмаку удалось проследить их путь от Новиграда к Кислобору. Получалось, что во многом благодаря чутью, эликсирам... и расспросам местных о путешественниках с характерными приметами Цири и Региса. Последнее вновь подняло волну удушливой тревоги. Если до этого их образы едва ли могли  надолго осесть в памяти случайных кметов, то после мчащегося по следу ведьмака с лихорадочным блеском в глазах от эликсиров и интоксикации, наверняка стали предметом баек и слухов на ближайшие месяцы.

Ничем хорошим это закончиться не могло. Как бы она ни старалась, как бы не пряталась под плащом и капюшоном — слишком многие ее видели, а значит время на поиски Аваллак'ха стремительно сокращалось. Но как его найти Цири по-прежнему не знала.
Во всю эту смесь из волнений, страхов, растерянности — и такой неуместной, но все-таки радости,  вплеталось  еще одно неумолимое чувство. Даже Ламберт, всегда скептически относившийся к Предназначению, это ощущал — слишком много было невероятных совпадений и встреч, начиная с того момента, как она прошла через портал. Кровавые жернова судьбы раскручивались порождая смертельный вихрь событий и следствий, а ее снова несло в самый центр бури.
Убежать от этого было нельзя, подготовиться — невозможно. Но сложно было не услышать скрип повернувшегося колеса за слишком темным и холодным утром 27 января, когда солнце будто отвернулось от многострадальном Кислоборе.
Именно на это утро практически выздоровевший Ламберт наметил вылазку в лес и никакие дурные знамения не могли поколебать намерения ведьмака. Цири, впрочем, особо и не возражала — лучше делать хоть что-то, чем ждать неизвестности.Тем более общество ведьмака успокаивало, а перспектива совместной охоты будоражила возможностью показать Ламберту на что она теперь способна. Они искали накеров — именно на них Ламберт списывал пропажу двух девчонок несколькими днями ранее. Но видимо рыцари Ордена не даром ели свой хлеб, живых чудовищ в округе оказалось совсем немного — вот только никаких намеков на пропавших в найденных гнездах они не обнаружили. А та цепочка следов, которую не иначе как чудом удалось высмотреть после вытаптывания местности поисковыми группами, внезапно обрывалась без какого бы то ни было продолжения, что наводило на мысль о похищении с воздуха. Но более ничего интересного они не обнаружили.

В целом охота прошла гладко, обычно скупый на одобрение ведьмак даже пару раз похвалил ее технику, от чего девушка просияла гордой улыбкой, которую не смог сбить даже последовавший за этим разнос за ошибки.
Слишком гладко — на фоне мучивших ее дурных предчувствий. В голову начала закрадываться робкая надежда, что возможно на этот раз все действительно обойдется, но нехорошее чувство продолжало усиливаться — а потом, когда они уже возвращались в село, Цири увидела ее. Медленно спускавшаяся с холма старуха с клюкой в одной руке и каким-то небольшим круглым предметом в другой вызывала странные образы что-то очень глубинное и забытое, из жутковатых детских сказок, что маленькой княжне рассказывали няньки во дворце. И уж точно не походила она на местных старух, как не походила и на заплутавшую путницу. На холме, с которого та спускалась, стояли не то волки, не то псы, выстроившись в идеальную, совершенно неестественную для животных линию — насколько позволяло определить зрение — идущую вокруг села. Медальон дрожал. Девушка замерла,, глубоко вдохнула морозный воздух — только теперь заметив как сильно похолодало за последний час — и — мысленно извинившись перед Ламбертом, медленно, отслеживая реакцию волков, отправилась за ведьмаком навстречу фигуре в лохмотьях, так, чтобы оказаться на пути между старухой и Кислоборои. Меч пока оставался в ножнах.
Вопрос ведьмака прозвучал резко, взрывая воцарившуюся мертвецкую тишину, нарушаемую только скрипом снега под сапогами. Цири вслушалась, хоть и не особо надеялась на ответ. Но уж внимание он точно привлек — сразу видно мастера.

Пол оказался на удивление холодным. И сильно, чересчур песочным. Оно и не удивительно для того, кто забыл о существовании такой важной, неотъемлемой части гардероба, как сапоги.
А ещё - штаны. И всё, что к ним прилагается.
Чародейка была практически нагой. И помимо ночной рубашки ничего на ней всё ещё не было.
Однако разговор, да и компания внизу оказались настолько увлекательны и интересны, что убежать за штанами собственная совесть посчитала бы непростительным кощунством. Ведь можно пропустить нечто определённо важное в обсуждении пятен крови на стенах и подванивающих трупов под лестницей.
Оделась она чисто на чародейский манер: быстро - и с помощью магии на ней оказались кожаные штаны с заклепками на бедрах, высокие сапоги с плоским каблуком и плотная черная рубашка с высоким, закрывающим горло воротником.
Каролис вздохнула. Вздох - то ли разочарованный, то ли обиженный - влетел в спину закрывающего её вампира.
Однако обижалась она не на него. И не на его необъятные защитные порывы.
Их она понимала, ценила и даже поддерживала. В какой-то степени.
Обижалась она исключительно на то, что чересчур привыкла к своим сумкам и мечу. И без них абсолютно точно чувствовала себя ещё более раздетой, нежели какое-то мгновение назад.
Однако вряд ли кто заметил её благородные позывы не щеголять нагишом по таверне: Регис был достаточно... широк. Хоть и не годился на роль ширмы для переодеваний.
А гребень, похожий на рыбий скелет, всё ещё был у неё в руках.
- Трисс Меригольд, - проговорила Каролис вслух попросту чтобы запомнить. И протянула руку для пожатия. - Приятно. Меня зовут Каролис. Как понимаю, вся эта компания - ваша?
О трупах она говорила или же о живых - так и осталось непонятно до конца.
- Делать что-то необходимо и с телами, не только с кровью. В подвале есть пустые бочки из-под вина. Как вариант. Либо, если кто мечтает попрактиковаться в артефактной компрессии... И не хочет переводить прекрасные дубовые бочки на столь низменные неожиданные цели. Прекрасное сырьё. Которое даже и не жалко. Судя по отсутствию заплаканных лиц.
Внимание привлекла богатая раскладка одного из столов. Её, наверное, заметить было попросту невозможно. Наручники и... Что? Бомбы? Издали она не могла понять.
Каролис тронула Региса за плечо и кивнула на стол.
- Если что - буду там. А насчёт бочек я на самом деле не шутила.

Как и ожидал Ламберт, Цири не послушалась и начала обходить старуху по широкой дуге, отрезая ту от деревни. Ведьмак пока не решил, похвалить ученицу за сообразительность или отругать за самоуправство. Подойдя чуть ближе, Ламберт уже мог разглядеть фигуры зверей, притаившихся средь деревьев. Волки, сомнений быть не могло. Выдавало хищников немногое. Более большие лапы, опущенный хвост, форма ушей и поза. Последнее не нравилось ведьмаку больше всего. Волки словно ждали добычи в засаде.
Когда старуха заговорила, Ламберт чуть еще более напрягся. Не то чтобы в голосе было что-то особенное, просто ведьмак по жизни не любил старух с этим их скрипучим голосом.
Левой рукой он начертил знак Квен, ограждая себя защитой. Что-то ведьмаку подсказывало, что разговор этот будет не из самых приятных. Когда же старушка обнаружила Цири и протянуло Ласточке яблоко, убийца чудовищ едва сдержался, чтобы не отсечь ей руку.
- Шла бы ты, бабулька, дальше, со своими песиками. От них волком аж сюда разит. - Ламберт покрепче перехватил рукоять меча. - Нечего тебе в деревне делать, я думаю.
- Ох! Ох! — запричитала старушка, однако довольно ощутимо попятилась. Выглядело это так, будто бы неведомая сила одновременно толкала ее вперед и тянула назад. Яблоко на протянутой ладони блестело. Ярко, соблазнительно. И в то же время отталкивающе. Словно это было не яблоко вовсе, а некое неизвестное науке животное. Причем наверняка опасное.
- Ох, мальчушок! Пошто гонишь бабушку? Аль боишься меня? Боишься, сынок? Так посмотри внимательнее. Ты ж не слепой. Не слепой, а? Видишь, небось, какая я слабенькая? Думаешь, схвачу тебя, упрячу за пазуху и поминай, как звали? Эхе-хе! Эхе-хе! - заскрежетала старуха. Лукаво так, ни дать ни взять и впрямь собиралась упрятать за пазуху. 
- А песиков моих не брани. Хорошие то песики, хорошие. Для добрых людей - ласковые.
Ламберт подал знак Цири, чтобы та не приближалась, надеясь, что Ласточка прикроет его в случае чего и следит за обстановкой по флангам. Сам Ведьмак старался контролировать и замечать всё, что делает эта непонятная бабушка, а так же держить в поле зрения волков.
- Я не только не слепой, но и не глупый. Убирайся отсюда подобру-поздорову, пока я тебе не помог, - переговоры никогда не были сильной стороной Ламберта, это отмечал еще Весемир в Каэр Морхене. В том, что перед ним не обычная старушка, он уже не сомневался. Ведьмак не мог понять, кто может скрываться за этой личиной, но готовился к худшему. Левую руку он держал на готове, чтобы атаковать «бабульку» или обновить защиту. Атаковать первому не хотелось, чутью своему Ламберт привык доверять, но вдруг это какая-то местная сумасшедшая, которую от доброты душевной кормят ненужными детьми. Да вот в Кислоборе преимущественно живут нелюди...
- Еще шаг вперед, и я атакую, - спокойным голосом предупредил ведьмак, поднимая меч так, чтобы острие смотрело в грудь старухе.

— Хей, – буркнул корчмарь, и в Бьянку полетела мокрая тряпка.
Трисс лишь повела плечом, радуясь, что ее не задело летящей ветошью. Убраться в трактире определенно следовало. Нужно было скрыть следы. Нужно было…
В суете неожиданного нападения и внезапных встреч кровь бурлила, мешая здраво рассудить, подумать. Кто-то что-то высказывал, предлагал и невольно группа собравшихся объединялась в компанию. Едва ли не бандитскую компанию, на которую они сами же готовы были поставить клеймо «Вне закона». Но кто в действительности был в Кислоборе бандитом и личностью вне закона – советница короля или командор сомнительного Ордена?
Пара брызг коснулась щеки – Бьянка с возмущением и чуть меньшей осторожностью вернула тряпку Фенну и тот хмыкнул, качая головой, но не сдаваясь. Вслед за тряпкой на ближайший стол было выставлено простое деревянное ведро с ручкой из прочного, потемневшего от времени и грязи каната. Трисс же с подозрением косилась в угол.
— Да, конечно, – вскользь и без особого внимания подтвердила она Бьянке готовность помочь с уборкой.
В массе растущего напряжения зашевелилась и выползла из угла та самая мрачная тень, оказавшаяся-таки небезучастной к проблемам корчмаря и сокомпании. Уже по первой реплике, произнесенной в целом безобидным с виду мужчиной, стало ясно, что он оказался-таки внимательным наблюдателем, а не топившим в кружке свою душу кметом, которому проблемы гостей заезжих были безразличны. Всхрапнул, хрюкнул и перевернулся на бок, возлежащий под лестницей тот самый представитель безразличных. Никто не обратил на него внимания.
На слова незнакомца Трисс лишь вскинула бровь и деловито уперлась ладонью в бок.
— Тц, – цокнула она язычком, но сказать ничего не успела.
Ответ Региса не столько внес ясность, сколько всколыхнул желание задать еще больше вопросов.
— Скеллиге? – хмуря брови, задумчиво произнесла Трисс.
Она в точности не знала, как теперь выглядела Цирилла и не настолько разбиралась в фехтовании, чтобы оценить технику боя. Но публично обсуждать дочь Йеннифэр и Геральта было слишком опасно. Тая надежду, что совсем скоро представится возможность поговорить с Регисом наедине, Трисс решила отложить этот разговор, тем более, что беседа старого друга с тем непонятным ушлым типом, который был дружелюбно назван Феликсом, привлекала внимание и своими интонациями, и содержанием.
«Вот и славно. Если Регис доверяет ему, то и я могу хоть немного довериться», – думала она, украдкой подглядывая как Себастьян взялся скрести полы, использую те нехитрые инструменты, которые ему выдал корчмарь Фенн. Не будь ситуация столь неподходящей, Трисс не преминула бы отпустить шуточку про барские замашки и кметские ручонки.
Тень за спиной Региса пошевелилась и вслед за милсдарем Феликсом, почтенный и уважаемый лекарь – все так же небезучастный к судьбам людей и нелюдей, – представил компании еще одного участника балагана.
«Чародейка», – пожимая руку и лишь в меру дружелюбно улыбаясь, констатировала Трисс.
Она чувствовала легкий флер недавно сотворенных чар, которым веяло от женщины по имени Каролис. И это сразу добавляла в головоломку еще одну чародейку, за которой могли послать с двимеритом. Ведь сама она – Трисс Меригольд – пребыла в Кислобор лишь вчера вечером. Да и даже несмотря на нелестные отзывы Региса и Феликса о некоем Йоханне, сомнений в  его безумии и незаконной деятедьности становилось больше. Ведь нельзя просто так безнаказанно напасть на королевскую советницу. Командор Йоханн должен был это понимать.
«А что, если всему виной она, а вовсе не я? – подумала Трисс и безопасности ради защитила свои мысли от постороннего вмешательства. – С этим Феликсом тоже нужно быть настороже».
И, положа руку на сердце, единственным, кому Трисс могла полностью доверять, был капитан Вернон Роше.
— Не будем тратить нефрит на компрессию трупов, – теперь было ясно, что Каролис и не скрывает своей профессии. – Бочки подойдут.
Где-то позади мельтешил Себастьян. Увлеченная господами куда более достойными сейчас внимания, она упустила из виду, что тот назвал ее наставницей. Зато это заметил сметливый корчмарь, весело хмыкнувший и подогнавший еще двух молодцов, что волочили трупы в подвал, где ранее скрылся Роше.
— На вот, – глухо крякнул Фенн, привлекая внимание мальчишки-полотера и когда тот поднял голову, швырнул ему бутылку со старым добрым самогоном, разившим сивушным запашком так, что о всяких иных запахах можно было забыть.
— Постойте, – Трисс всмешалась в разговор Региса и Феликса, интересовавших ее больше всего ввиду их поразительной осведомленности. – Нет уверенности, что командор Йоханн приказал им напасть на меня. Да и вообще нападать. Разве мы преступники? Каковы бы ни были мотивы Ордена, но так открыто действовать против представителей Темерии слишком рискованно. Не ставлю под сомнение опасность командора, но тут стоит разобраться напрямую.
У Трисс были свои мотивы.
— Регис, – обратилась она. – Я бы хотела поговорить с этим Йоханном. Если ты согласишься проводить меня к нему или хотя бы указать месторасположение лагеря, буду тебе благодарна. А чтобы избежать неожиданных действий с его стороны, команда Роше может прикрыть нас на расстоянии.
Нас. Трисс собиралась идти в лагерь Ордена пылающей розы не одна.