Еще никогда Ричард не чувствовал себя настолько... человеком.
Всходило солнце. Небо на востоке окрасилось в яркие розовые оттенки, в то время как небесный свод всё больше и больше голубел. Прозрачная ночная синева пряталась на западе за горизонт, не видимый за возвышающимся над головой лесом.
Ветер доносил запах пожарищ. Сложно было сказать, где горело. Должно было гореть там, на юге, где всходило еще одно солнце - великое солнце Империи, уничтожающее и опаляющее всех, кто не успел перед ним склониться, да и тех, кто успел - тоже. Должно было гореть там - а горело везде. Вчера вечером вампир миновал сожженный кем-то постоялый двор, сегодня перед рассветом наткнулся на обугленную телегу.
Трижды за последние два дня его подвозили - несколько стае или несколько миль, и каждый раз всё заканчивалось одинаково. Когда и без того уставшие лошади крестьян начинали сбиваться с шагу, люди останавливались на привал, а потом просто уезжали, не дожидаясь, пока калека снова заберется на телегу. Ричард их не винил. Груженные жалким скарбом телеги предназначались для женщин и детей, мужчины шли пешком, быстро, пытаясь уйти от неминуемой гибели, спасались, словно от чумы или нашествия саранчи, что пожрала их дома, а теперь хотела пожрать тела и души. В их понимании одноногий калека, лишенный к тому же правой руки, все равно слишком бесполезен.
Ричарду казалось, что они правы.
Идти было трудно, но он шел, постоянно заваливаясь на левый бок. Шел и мысленно благодарил старого деда, не пожалевшего времени и наскоро сбившего ему подходящие костыли. Особенная трудность заключалась в том, что вампир не мог опираться на правую кисть, по причине ее очевидного отсутствия, и потому вынужден был переносить вес тела на подмышку и обмотанное тряпками предплечье, упирающееся в не слишком удобную, но более-менее приспособленную для этого перекладину. Переставлять такой костыль было сложно, но хотя бы возможно. Правая же нога болталась мертвым грузом, не доставая до земли на целую ладонь. Штаны, позаимствованные в одном из брошенных домов, были на этой ноге завязаны, как завязывают мешок. От чужой одежды воняло потом и козами.
Ричард шел. Сначала - еще до разрушения Венгерберга - в самом начале потока беженцев. Сейчас же - безумно отставая. Дорога на северо-запад, пусть и проходящая в стороне от основных трактов, где вскоре ожидалось засилье нильфгаардцев, была буквально усыпана сломанными колесами, брошенным и разворованным скарбом, иногда - трупами. Трупы были повсюду, органично вплетались в пейзаж. Вчера это были загнанная лошадь, от которой кто-то наскоро отрубил ногу, и помятая тушка худой как щепка собаки. Сегодня - тонущие в утреннем тумане трупы эльфов, развешенные над дорогой, как пожелание доброго пути. Возможно, кто-то из эльфов и был скоя'таэлем, этого Ричард не знал. А вот то, что темноволосая девушка, повешенная на склонившейся над самой дорогой ветке, явно была ребенком - видел.
Он шел. Дорога вихляла, и потому стук копыт и скрип колес догоняющей его телеги Ричард услышал гораздо раньше, чем смог рассмотреть очередных беженцев. А когда смог, то понял, что ошибся - телег было три. Хорошо смазанные заботливой рукой колеса почти не скрипели, а шум ветра скрадывал звуки. Прикрыв от солнца глаза, вампир думал, стоит ли отойти подальше от дороги. Выходило так, что не стоит - далеко не уйдет, его уже заметили, а взять у него нечего. Кроме костылей. И за костыли он готов был сейчас убивать.

Отредактировано Ричард (2016-11-16 00:07:28)

Обоз как обоз. Женщины. Дети, с любопытством выглядывающие их телеги. Женщины, глядящие кто с тоской, кто с жалостью, а кто просто в пространство перед собой. Несколько хмурых мужчин. Недобитки, упавшие на стол крохи пирога, которого там, на юге, продолжала грызть Империя. Быть может, жадный едок еще соберет пальцем и проглотит несколько крошек покрупнее, а остальных, слишком мелких и незначительных, смахнет со стола под ноги великим мира сего.
Станут ли крохи снова зернами? Прорастут ли на щедро политой кровью земле?
Он уже отворачивался, решив не тревожить людей совершенно ненужными просьбами, как застыл, услышав знакомый голос. Нахмурился, подумав, что показалось - если знаешь много разных людей, "знакомые" голоса начинаешь слышать за каждым кустом, а уж тем более в такой ситуации. Но нет.
Он знал эту женщину, узнал, даже закутанную в черное, даже с черной повязкой на лице. Его не сильно удивило, что Каролис одета относительно тепло как для августа - раннее утро было прохладным, только проснувшееся солнце еще не успело разогреть воздух.
- Давно, - согласился Ричард, потом неловко улыбнулся, не разжимая губ. Он качнулся вперед и обнял чародейку левой рукой, а потом неловко отстранился. Правая рука продолжала удерживать костыль - без кисти его было сложно не только удержать, но и в нужный момент бросить.
- Не думала, что встретимся вот так? - спросил он смущенно. - Прости, от меня, должно быть, несет за версту. И грязь...
Это было правдой. Зато лошади не шарахались в сторону, да и собаки, встретившиеся вчера на пути, обнюхали его ноги недоуменно, с враждебностью, но без особых собачьих истерик.

Возражений не было. Возражения требовали слишком много времени, а задерживать обоз еще больше вампир не хотел. С Помощью Каролис забрался на телегу, немного виновато глянул на возницу и сидящих в телеге двух молчаливых женщин, одна из которых тут же отвернулась, поджав губы, вторая покачала головой.
- Мне есть куда пойти, - ответил Ричард, устраиваясь поудобнее. Меньше всего ему хотелось свалиться с телеги, когда колесо попадет на очередной камень или наткнется на ямку. - Нечем. Несколько дней назад удалось раздобыть лошадь, но она сбежала при первой же возможности.
Вампир вздохнул. Воспоминание было до ужаса нелепое и смешное. Никогда он еще не чувствовал себя так глупо - и таким слабым. И даже начинал радоваться, что его сородичи - создания крайне редкие, и потому вероятность наткнуться на кого-нибудь из них крайне мала. Не хватало еще, чтоб его видели в столь позорном и нелепом виде.
Но погляди ж ты, вероятность наткнуться на Каролис, единственную и неповторимую в своем роде, еще меньше, а наткнулся. Правду говорят, что шанс один на миллион выпадает девять раз из десяти.
- Надо держаться подальше от нильфгаардских войск, когда они нас нагонят. В лучшем случае у вас отберут телеги, в худшем... - он покачал головой. - Когда Венгерберг еще держался, их маги начали лупить по площадям заклинаниями, взрывали всё что могли, пристреливались. Я попал под такое заклинание, к счастью, выжил. Только вот руки и ноги лишился.
Он увидел, как одна из женщин испуганно взглянула на его культи и отвела взгляд. Похоже, не видела в этом случае ничего особо счастливого.
- В госпитале нашелся человек, который меня подлатал, - продолжил Ричард. - Хороший человек, сейчас таких мало. Без него я бы... не знаю. Тут бы точно не сидел. Но это не важно. Важно то, что ночью Нильфгаард напал. А госпиталь находился на пути их армии. Они нас просто снесли - магией и оружием, огнем и мечем. Убили большую часть санитаров и пациентов, горстка успела скрыться от преследователей в лесу. Такой уж Нильфгаард - сметает всё на своем пути. Единственный шанс - это быть незаметными.
Он задумчиво посмотрел на чародейку. Потом улыбнулся, не разжимая губ.
- Ты красивая, - сказал он. - И сейчас тоже.

Отредактировано Ричард (2016-11-17 18:02:39)

- Не знаю, - честно признался Ричард. - По дороге разное слышал. От беженцев. С тех пор как конь сбежал, меня многие опередили. Когда меня накрыло, город еще стоял. Потом... не видел. У меня ведь там никого не было.
Слухи разнились с поразительной скоростью. Кто-то говорил, что город стерт с лица земли полностью. Кто-то - что убиты жители, а город разграблен. Все спешили. На север, в Каэдвен. Либо на северо-запад, в Темерию и Реданию. Отправился ли кто-то и через перевалы, через Махакам, Ричард не знал. Наверняка были и такие. Почему бы им не быть.
- Хорошо, - сказал вампир. - Вечером так вечером.
"Только есть ли у нас эти два дня".
Ехали по большей части лесами, неохотно выбираясь на открытую местность, лишь когда в этом была нужна. Почти всегда в молчании. Проезжали мимо выгоревшего поля, и две женщины тихо начали спорить, кто поджег хлеб. "Нильфы", - сказала одна, сплевывая. - "Нет. Не нильфы", - покачала головой другая. И снова уставилась в пустоту.
Не нильфы. Не веря в силы собственной армии, не веря в возможность вернуться, люди иногда сами подносили огонь к нажитому добру.
Земля полыхала. Но им пока везло.

На ночлег остановились в лесу, в такой чащобе, куда бы в иное время добровольно бы не забились ни под каким предлогом. Можно сколько угодно бояться темных чащоб и чуланов вместе с прячущимися там чудовищами, но обычные мародеры и разбойники казались вариантом куда похуже. Не побоялись даже белок, понадеявшись, что они-то как раз вышли из лесов и соединились с нильфами. Дети плакали, и хоть беженцы поначалу костер разжигать не собирались, вскоре вынуждены были развести огонь в небольшой яме. Увидев свет, дети успокоились, да и взрослые почувствовали себя лучше. Чутким вампирьим слухом Ричард слышал короткую перепалку насчет нового члена группы, но споры быстро поутихли. Они тут все уже были покойниками, почти без шансов выбраться. Один лишний калека погоды не сделает.
Вампир от костра держался подальше. Тела людей даже возле такого небольшого огня отбрасывали резкие тени, и отсутствие одной их них было бы достаточно очевидно. Он уже слышал, что посланные проверить ближайшие окрестности мужчины обнаружили реку и притащили полный котел воды. Женщины занялись приготовлением пищи.
Вздохнув, Ричард выпросил у Яся второй свой костыль и поковылял к реке. Любую подстерегающую в ночи опасность он превосходно мог увидеть и услышать, так что утопцев и всяких прочих чудищ он не боялся. А помыться и правда следовало.

Отредактировано Ричард (2016-11-21 00:29:39)

В стороне от рыболовов и от всей расположившейся на ночлег компании было темно и относительно тихо. Относительно, потому что взвизги детей, ржание лошадей и перебранка рыбаков, как для чуткого вампирского слуха, разносились на весь лес. Ричард опустился на торчащий из берега камень, принялся снимать намотанные на руку тряпки.
- Все равно, - согласился вампир. - Им и это видеть не надо.
Он стащил последний слой тряпок и посмотрел на свою руку. Ночь совершенно ему не мешала. Ричард не знал, насколько хорошо видит сейчас чародейка. В ночи новолуния ей оставалось довольствоваться только слабым светом звезд, а это для человека совсем мало.
Рана под тряпкой совсем не походила на свежую. Там вообще была не рана - культя, совершенно закрывшаяся, заросшая, словно с момента ранения прошел год, не меньше. За костями запястья отчетливо выделялись бугорки - еще не оформившиеся пястные кости. Кисть уже росла. Слишком медленно, потому как телу не хватало и еды, и покоя, но росла.
- Знаешь, Каролис, - сказал он с сомнением, поднимая на чародейку взгляд. - А ты будешь сильно смеяться, если я попрошу тебя отвернуться? Просто... я ведь сейчас не в лучшей форме.
Он неловко пожал плечами, стягивая с себя чужую одежду.
- Быть может, это мытье вообще дурацкая идея, - заметил вампир, бросая тряпье ближе к берегу. - Теперь снова придется держаться подальше от лошадей.
Вода не была совсем уж холодной - так, прохладной, не более. Впрочем, для вампира это особого значения не имело. Куда хуже, что добираться до нее было не слишком приятно. Не то чтоб Ричард чувствовал себя совсем беспомощным - нет, беспомощным он не был и сейчас. Он чувствовал себя попросту глупо.
- Погоди пока с мылом, - сказал вампир, почувствовав под ногами дно, усыпанное мелкими камушками и почти совсем без ила. - Я сейчас.
Он набрал воздуха, задержал дыхание и нырнул. Несмотря на то, что чуть выше по течению рыбаки пытались что-то поймать и, вероятно, мутили воду, здесь этого почти не ощущалось. У самого дна Ричард открыл глаза, принялся осматривать, неловко вороша и переворачивая камушки правой недорукой, а левую держа наготове. Уже когда почти пришло время выныривать, его старания были вознаграждены. Темный усатый и хвостатый силуэт попытался проскользнуть в нору между двумя корягами и был схвачен за панцирь. Вынырнув с добычей в руках, Ричард резко вдохнул, отфыркался, и помахал ею в воздухе.
- Лишнее не будет, - сказал он, страшно довольный собой. - Тебе видно хоть что-то? Дай-ка сюда свою тряпку. Не боишься, когда тебя щипают? Я еще нырну.

Ричард чувствовал себя немного неуютно от того, что Каролис не стала отворачиваться, и пусть она заявляла. что видит в темноте плохо, приятнее было оставаться в воде, под поверхностью которой она не могла видеть совсем ничего. Потому как не так уж и приятно быть ходячим препаратом по анатомии перед женщиной, с которой были очень даже интересные совместные воспоминания.
- Ну, если только никто за тобой не увяжется, - сказал он с сомнением. - Мне бы не хотелось, чтоб вся эта компания приперлась сюда. Может, что-то подходящее найдется на телегах?
Ожидая, пока чародейка вернется, вампир нашел и вынес на берег еще шесть средних размеров раков. Каждому он разбил голову камнем, чтоб не сбежали, пока он будет нырять. Приходилось бить точными и аккуратными движениями, чтоб не ударить себе по правой руке, которой он неловко придерживал бедняг в момент казни. Меньше всего ему нужно было еще и раздробить едва оформившиеся и еще не достигшие нормального размера кости. Совершив последнее жестокое убийство, Ричард уселся на берегу, опустив ноги в воду, и принялся украдкой есть рака прямо сырым, неловко разрывая его левой рукой. Паразитов он не боялся, потому что история не зафиксировала еще ни одного заражения высшего вампира глистами, а есть захотелось просто страшно. С другой стороны, он не мог представить высшего вампира, который в таком бы признался, так что сомнения под конец все-таки закрались. Но... впервые, что ли?
- Каролис? - спросил Ричард, услышав шаги. Спросил скорее для вида, потому что слышал, что это она. Отбросив остатки панциря и клешней в сторону, вампир снова опустился в воду. Слишком поспешно и даже не разведав обстановку, так что случись там еще один рак, у него был бы отличный шанс отомстить за убитых собратьев.
- Я сейчас еще натаскаю, - оптимистично провозгласил Ричард. - Здесь их много.
Несколько раков - очень мало для такой прорвы голодных ртов. Быть может, что-то поймают и рыбаки, но на это вампир рассчитывать не хотел. Рассчитывать всегда нужно на худшее, чтоб потом не разочаровываться.
Вдоволь нанырявшись, Ричард обогатил улов еще на несколько раков. Можно было попробовать поохотиться на рыб, но в рыбной ловле одной рукой вампир не был силен, да и вся рыба давно уже попряталась по укромным уголкам или держалась подальше от бултыхающегося у берега незнакомого тела.
- Тебе ночью не страшно? - спросил он у Каролис, выбравшись на берег и стирая воду с лица. Потом посмотрел на свою правую  руку. То, что должно было быть кистью, напоминало сейчас распухшую как взошедшее тесто короткую перепончатую лапу гуся. Правая нога на этом фоне ничем особым не выделялась. Обычный обрубок - до сустава дело еще даже не дошло.
Он не торопился ничего рассказывать. Ждал, когда Каролис спросит. Или - если спросит.

- Я не хочу быть бесполезным. Лишним грузом в повозке, - сказал Ричард, перетаскивая раков с берега в корзинку. Пришлось преодолеть искушение съесть прямо тут же еще одного - просто чтоб слова звучали убедительнее. И прикрыть глаза рукой, когда поляна осветилась огоньками. Слабый свет, но для привыкших к темноте глаз все равно яркий.
Каролис теперь могла его видеть. На какой-то миг Ричард и правда захотел попросить ее завязать глаза. Не смотреть.
- Я в порядке, - сказал он, неловко отворачиваясь, посмотрел на воду. - Нет, правда. Ничего непоправимого. Обычное перераспределение живой массы.
О том, что регенерация замедлилась, так как перераспределять стало особо нечего, Ричард предпочел умолчать. С ним и в самом деле было всё в порядке. Лучше, чем с другими калеками, которых война наплодила в немеряных количествах, и которые у такой своеобразной матери гибли десятками и сотнями.
Темнота сгущалась за пределами света. Забавно, но факт - хоть обычно темнота совсем не мешала вампиру, но здесь, на свету, он терял способность так же точно и безошибочно различать малейшее движение, скрытое в ночном лесу. Возможно, он все еще видел лучше человека, но зрение затуманивалось, будто он, ночное чудище, оказавшись в пределах освещенного круга, не принадлежал больше тому миру, а стал частью мира этого. Человеческого. Не менее страшного, чем так пугающая чернота за чертой.
От прикосновения Каролис Ричард вздрогнул. Повернул голову, неуверенно поднял руку. Спросил:
- Ты потому с ними? Ну, с этими людьми? Больше никого рядом не оказалось?
Ведь Каролис ясно дала понять, что отправиться куда-то она может в любой момент, взяв с собой попутчика. Но не всех.
- Можешь дать мне эту тряпку? Я ведь не беспомощен, с такой малостью справлюсь.
Потому что было... стыдно. Он был уже в глазах Каролис и легкомысленным гулякой, снявшим в борделе девочку, и этаким пафосно-не-понятым-миром одиночкой из дешевых дамских романов, и представителем высшего общества, приглашенным на прием за красоту и изящество манер. На этом фоне образ сверкающего костьми истощенного калеки, пропитавшегося чужой вонью и обросшего слоем грязи, совершенно не выигрывал и для представителя высшей расы был попросту позорным.
Что-то в этом было от первой встречи. Как минимум - страх и неловкость. Не было только злости, как тогда. Быть может, она слишком хорошо скрывалась за стыдом.
- Может, расскажешь лучше, что с тобой было за эти полгода? - предложил Ричард, чуть улыбнувшись. - И откуда ты так бежала, что пришлось прыгать в ельник?

Ричард не знал, относился ли он к этим двоим, но чем больше, тем сильнее ему хотелось быть добитым. Чтоб несколько дней назад ему на пути попался не хороший человек со странным нильфгаардским именем, а кто-то более прагматичный, лишенный любопытства и фантазии. Потому что сейчас он словно вернулся во времена своего детства, почувствовал себя мелким, жалким и беспомощным, как ребенок перед теми, кем он дорожит и кого очень боится обидеть. А маленький Ричард Бенуа, уже тогда чаще носивший иногда имя Рик Фери, сын цирковой акробатки и фокусника, был ребенком очень и очень стеснительным. О нет, он любил внимание, любил обезьянничать, пытался петь, повторял за матерью ее движения во время тренировок, но одежду с момента, когда тело начало приобретать более взрослые черты, предпочитал как можно более закрытую. Пройдя период пубертатного возраста, он вроде в итоге как почти преодолел стыдливость и никогда о ней не распространялся, особенно перед женщинами, но в основном потому что был в себе уверен. По большей части.
Сейчас, будучи чем-то средним между вшивым бродягой и препаратом по анатомии, Ричард не знал, как реагировать на вот это всё. А реагировать должен был. Ему нравилась Каролис, он не хотел ее обидеть, совершенно не хотел ее отвергать, но лицо вампира постепенно приобретало некое очень сложное и трудноопределимое выражение, которое он и сам бы не смог бы толком назвать и охарактеризовать.
- Каролис...
У нее и правда были проблемы. Множество врагов. Множество потерь. Если подсчитывать возраст на основе пережитого опыта, а не количества лет, эта женщина - он буквально чувствовал - была старше. Может, где-то мудрее и опытнее. Она не напоминала ему мать, нет. Мать была глуповатой, возвышенной, легкомысленной и смешливой девушкой, наличие у нее детей на первый взгляд практически никак не определялось. Каролис же казалась женщиной - во всех смыслах этого слова, и сейчас, с этим ее вторжением в личное пространство, с этой ее заботой напоминала скорее... тетку. Хотя тетка, надо отдать ей должное, такого себе не позволяла.
- Перестань. Пожалуйста, - Ричард перехватил руку чародейки, сжал - не так, чтоб причинить боль, скорее чтоб показать серьезность намерений. - Я не могу так. Хочешь - спихни меня в воду, хочешь - добей по голове мотыгой, в целом уже всё равно. А можешь просто оставить мне мыло, сесть вон на тот камень и мы спокойно поговорим. Выбирай.

Ричард проводил чародейку взглядом, потом посмотрел на мочалку в своей руке и тихо, но глубоко вздохнул. С облегчением. Каролис не стала настаивать и даже угрожать, не стала и обижаться. Она поняла. Достаточно было попросту сказать. Вампир потер нос, стараясь незаметно выдохнуть, вытолкнуть засевшее глубоко внутри напряжение, от которого казалось, будто ком застрял в горле, а в груди копошатся длинные, премерзкие черви. Постарался расслабиться, только сейчас замечая, насколько деревянным ощущалось всё это время тело. Он вздохнул снова, расслабляя шею, спину, плечи, как учила когда-то мать, потом потянулся. Желание забиться под камень, или уподобиться успевшим забраться в норы ракам стало даже сильнее, но оно должно было пройти. 
Удивительно, насколько существа разумные и социальные беззащитны перед теми, кто им хоть как-то дорог. Насколько много они могут позволить сделать с собой, боясь обидеть или возразить. Даже тогда, когда вроде бы и не надо бояться, потому что кто тебя ценит - тот поймет.
- Чего я только не ломал, - протянул Ричард, думая о том, что он и сам весь переломан. Но вечно срастается, вкривь да вкось, как трава на лугу, которую жрут коровы, в которую они же и гадят, которую топчут люди, но которая всё так же буйно цветет да пахнет, ни следа ни от ударов копыт, ни от человеческих ног, ни от прошлогоднего дерьма. Жалкий, жалеющий себя, удивительно неистребимый сорняк.
- Ломал и ноги, ломал и шею, - продолжил Ричард, спускаясь снова в воду и намыливая тряпку. - По-всякому. Регенерация зависит от возраста, и от того, как ты себя чувствовал до этого. От того, есть ли кому позаботиться о тебе, и была ли хоть какая-то обработка ран. Смог ли ты правильно соединить сломанные кости. Хоть бы даже руками, ненадолго, но правильно. Ну и от того, сколько их, переломов-то. Чем больше, тем, соответственно, медленнее.
От мыла приятно пахло. Прикосновение воды и мыла к коже, чистота, остающаяся за этими прикосновениями - да, теперь он тоже мог это оценить. Даже то, что приходилось отмываться одной рукой, нисколько не мешало. Ричард всегда был гибким, а выступления в цирке научили его эту гибкость использовать.
- Почту я разносил, - поведал Ричард, уже почти успокоившись. И хоть, намыливая шею, он еще ловил себя на желании выпустить когти и оторвать собственную башку, в голову закрадывались и другие мысли. Например, что нехорошо портить чужую работу и нивелировать чужие старания. Что его все еще ждет дома старая домработница, бабушка Стефа, и по-прежнему презирает кот Рыжик, которого, впрочем, все равно хочется увидеть и погладить. Что еще множество непрочитанных книг и неизведанных мест. Что, может, однажды, когда его совсем ничего не будет держать в этих землях, он отправится в далекие края, узнает, как выглядит мир, пока еще не отображенный на известных ему картах.
Жизнь снова приобретала вкус и смысл. Даже если это вкус попавшего в рот мыла.
- Хотел отказаться от этого занятия, и почти отказался, но тут упросили. Я ведь действительно быстрый и надежный курьер. Был, - он рассмеялся. - Да. Был. Письма я потерял. Да и некому, как оказалось, их доставлять. Помню одно имя - Йонас Виттельхайм. Я как раз искал его, когда меня накрыло заклинанием. Нашел. Но письмо не доставил. Каролис, там было... страшно, - вампир замер, уставившись в темноту ночи. -  Нет, не так, как бывало с другими. Другим хуже. Я... я очнулся без руки, нашел свою ногу в нескольких метрах, среди трупов. Держал ее, но она вывалилась, когда меня нашли. Я думал, они меня бросят, это было бы разумно. Мои кишки раскидало по траве, повредило глаз. Но я был жив и потому санитары потащили меня в лазарет. Я думал, пусть бы бросили, я бы как-то выжил, пытался вырваться. Хрен там. А потом, ночью, по тому полю проскакала нильфгаарская кавалерия. Если бы я был еще там, они бы проскакали и по мне тоже.
Ричард снова намочил тряпку. Продолжил отмываться от грязи, стараясь смыть с себя и весь этот ужас.
- По пути я потерял сознание. А когда очнулся, понял, что не могу пошевелиться. Там был... чародей один, который меня до дрожи напугал. Но он же меня и спас. Хотя бы сгрузил все внутренности на прежнее место. Его ассистент - вот кто был мне нужен. Вот кому я нес письмо. Только я не успел его отдать. Его убили. Почти всех в госпитале убили. Чародей, Истредд, защищал его до последнего, мы пытались скрыться в лесу, но не смогли. Он сдался, чтоб раненные и санитары смогли сбежать. Маленькая горстка недобитков, сколько работы насмарку-то.
Фыркнув, вампир смыл с себя остатки мыла и выбрался на берег, стараясь при этом не двигаться, как болотная кикимора с вывернутыми суставами. 
- Ну и вот. Так я тут оказался. И знаешь, что самое странное? Что другим-то дохрена как хуже. У них ничего не отрастет.
Добравшись до сумки с одеждой, вампир принялся переодеваться. Похоже, для Каролис эта одежда значила много, раз она таскала ее с собой всё это время, но почему-то это Ричарда не смутило. Не так, как ее "помощь". На миг показалось, что от одежды пахнет чем-то таким... странным и странно знакомым, но запах самой чародейки заглушил эту почти незаметную нотку. Одевшись, Ричард наконец-то почувствовал себя почти хорошо.
- Каролис... спасибо, - он улыбнулся, скорее растроганно, чем весело. Неловко пожал плечами. - Прости за это... - он неопределенно покачал здоровой рукой, - излияние. Мы редко с таким сталкиваемся. Мне кажется, большинство из.. наших восприняли бы мой рассказ, как забавный анекдот, о том, что бывает, когда ты жалкий слабак и водишься с низшими созданиями. И когда ты настолько туп, чтоб подставиться. Боги, я всегда думал, что вампиры и люди - дебилы одинаково, но людей я хотя бы сильнее, а тут... - Ричард покачал головой, поджал губы, не находя нужных слов.

Отредактировано Ричард (2016-11-29 22:30:15)