Не сладкая зима выдалась на сей раз. До того довольно мягкая погода сменилась резким заморозком. А к тому времени сапоги протоптались, накидка из козьей шкуры зияла дырами, после того, как провалялась в сарае с молью. Словом, наряд был совсем не по погоде. До полного счастья из-под насиженного места пришлось делать ноги. В деревушку Лодзьовку начали захаживать отряды борцов с эльфячим разбоем, да всяко искали скотоэльских выблядков по таким вот захолустьям. Большинство собратьев Ренвейна уже давно покинули прогнившую деревеньку, впрочем, как и разъезды белок. Пресловутых борцов за правое дело тут, в лучшем случае, уже с лета не было в этих краях. Опустевшую разбойничью нишу шустро заняла ганза вполне себе человеческая. Но реданские патрули на всякий случай разбоя вешали один ярлык. В своих бедах винить старшие расы оказалось на диво удобно и выгодно.
Тем не менее, политика нашего героя волновала не шибко. А вот холод гулявший по спине и к чертям отморозивший ноги – совсем другое дело. Держал парень путь в сторону Бердянок – деревеньки на север от Новиграда.
Большие города мальчишка обходил десятой дорогой и, безусловно, был прав в этом. Но метель и собачий холод заставили четырнадцатилетнего мальца остановиться в огромном и страшном Новиграде. Нет, город не был страшен, так как может быть страшен какой-нибудь действительно суровый город во время войны, чумы или еще какой напасти. Но для бродяг, да еще ушастых бродяг, он таил много неприятностей. В любом случае, пацан первым же делом побрел искать тепло. Ясный пень, никакая таверна даже на порог не пустила сирого калеку – не хватало им еще и попрошаек. К церкви соваться и вовсе дело опасное – не знамо, как святые отреагируют, в последнее время, чем свяче проповедник, тем охоче жжет костры во славу…да в любую славу, лишь горело хорошо, да душек мяса горелого разносился по округе.
Словом, околев пуще прежнего, ловя сопли на лету, Ренвейн набрел на лечебницу, или чтобы там ни было. А понял, что войти можно, после того, как такой же бродяга прямо вошел в, как оказалось, всегда открытую дверь.
Но смелости ползти дальше, как и сил на такие подвиги, не было, посему эльфенок припрятался в нише недалеко от входных дверей, но так, что одна из колонн его удобно прикрывала от студеного воздуха снаружи. И никто и не заметил бы незваного гостя, не чихни тот от радости так, что аж зазвенело в полутемном, но, как оказалось, людном помещении.

Так и понял Ренвейн, что таким громким чихом он не оставит себя незамеченным. Была мысль смыться, но ее он откинул хотя бы потому, что таких убогих, как он сам тут было немало, но никого и никто за двери в мороз и голод не выставлял.
Еще через минуту рядом послушался уставший женский голос – парня звали, однако тот притворился глухонемым. На всякий случай. Правда, когда женщина предстала пред его очень, страх и недоверие как-то поутихли. Девушка была молодой, с огненными волосами, уставшими, но добрыми глазами. И от нее пахло травами, кажется. Но самое удивительное, что заставило юнца даже изумиться – столь интересная особа ругалась, не то что бы сильно, тем не менее, вид медички и это ее сердечное «е-мае» ну никак не вязались.
Тем не менее, пока Рен занимался тем, что ему очень не шло – думал, барышня уже схватила его за руку и поволокла в сторону общего зала. Парень глухо крякнул и завалился на колени, но довольно шустро, как для своей ситуации, поднялся на ноги и заковылял вслед за рыжевласой добродетельницей. По дороге еще раз пять громко чихнул, уверился в том, что простыл и окончательно посмирнел. Правда, ни дружелюбия, ни разговорчивости это не прибавило.
Эльф поначалу недоверчиво осматривался, искал среди местных «постояльцев» каких-то стражей, или пристов Вечного Огня или еще каких фанатически настроенных расистов, но всем присутствующим было, откровенно говоря, не до очередного бродяги.
Полегчало еще больше.
В конце концов, паренек сам ухватился за руку помощницы, дабы лучше за ней поспевать. Непривычный жест, но этот человек каким-то абсолютно непостижимым образом к себе располагал. Видать молодая особа была так непосредственная в своей доброте, что даже зловредному мелкому сидху не хотелось скалить зубы и строить уж очень злобного малого.
В конце концов его усадили на койку. Матерь всего сущего, да она же мягкая! Нет, конечно, не царские хоромы и даже не купеческие опочивальни, но хотя бы тюфяк постелен! Это ж такой кайф для ноющих костей и уставших ног! Просто блаженство. По сему поводу эльфенок еще дважды чихнул. Кажется, простуда серьезней, чем казалось сначала. Парень вздохнул и покорно подождал девушку, так внезапно упорхнувшую. Сам он тем временем неуклюже забрался на койку, и пригреб сумку со своими скромными пожитками к груди – на всякий случай. В полумраке было уютно. Давно не было такого прекрасного чувства, невзирая на легкий озноб.
Тем временем, пока парень себе мостился, к нему вернулись с кружкой ароматного отвара. Правда, попробовав пойло он сразу скривился – ненавидел мед, да и вообще сладость в травяных чаях.
- Ненавижу мед… - не замедлил объявить парень, ну тут же стушевался, забрал одеяло и укрыл им начавшие жечь оттаивающие ноги, - Но спасибо… госпожа Шани…
Как к людям правильно обращаться он толком не знал, не умел угадать, как правильно простелиться, поэтому ко всем использовал «господина» и «госпожу».
- За одежду не волнуйтесь и так сойдет, - Ренвейн в очередной раз звонко чихнул,потом сконфужено и пристыжено замер, после чего резко вернулся к травяному отвару и более носаом не крутил по поводу меда или еще чего. В конечном счете все это было полезно для здоровья, тем более не стоило денег.
Или стоило?!
- Сколько это стоит?

Самые страшные мамочки на свете – это слишком заботливые матроны. При всем уважении, молодая медичка сейчас напоминала именно такую особу, что, впрочем, было очень хорошо. Ненавистную настойку с медом парень вылакал чуть не одним глотком, при этом умудрившись обжечь воспаленное горло. Покривился, конечно, но в сравнении с опухшим и покрасневшим носом – это было ерундой. Тем более, что молодая медичка продолжала говорить, наставляя паренька на путь истинный, всяко желая причинить ему добра побольше. Эльфа это немного пугало, он искренне не верил в человеческую доброту, но таки покивал головой, соглашаясь отдать свои лохмотья на починку. Впрочем, поспорить длинноухий посчитал своим долгом по праву рождения.
- Вот уж про болезни я навидался! – компетентно заявил паренек, смешно вздернув опухший нос, - Может я и ребенок, но не до конца умалишенный, чтоб мне грозить отнявшимися ногами и-за грязной одежды!
Впрочем, не прекращая своей пламенной речи, Ренвейн таки начал раздеваться. Эльфу было очень неловко, он истово стеснялся, но - как говориться - пошел на принцип. Тем более, что несмотря ни на что, аргументация молодой медички его убедила пока в том, что здесь безопасно и бояться нечего. Правда, только штаны снимать он не стал, зато очень плотно закутался в принесенное ему одеяло – тело знобило само по себе, а дополнительный перепад температуры лишь усугубил эффект. Слава вышним, согрелся он быстро, даже слишком.
- Госп… - на полуслове мальчишка осекся, - Шани, но почему вы все это делаете? Откуда деньги берутся? Неужели прям совсем все бесплатно? Или есть хотя бы какой-то лимит питься и лекарств на одного?
У эльфа вообще был чудесный талант очень завуалированно выпрашивать что-то, в конкретно этом случае, очевидно, речь шла о дополнительной кружке чая… или лишнем одеяле.
- Тут ведь, больше всего всякой нищеты, - для верности Рен осмотрел цепким, но посоловевшим взглядом освещенную и доступную к обзору часть залы, - Они вряд ли чем-то полезным отплатят. Да и я в их числе. Ничего полезного, в последствии, вы не получите, ба я и помогать ближним, утешаясь Вашим примером, вряд ли стану…
От последнего заявления даже самому стало как-то неприятно. Все же не был он ни добрым, ни благодарным существом, вполне оправдывая всеобщую ненависть к эльфам.

Ренвейн был немного зол, немного пристыжен, от чего еще больше злился, что в свою очередь больше стыдило. Простуженный нос ужасно докучал, а лечебный чай закончился. Впрочем, огненновласую госпожу он слушал, пусть даже с надутым лицом, ей-богу, надулся, как мышь на крупу. Ему все еще казалось, что в любой момент вся эта доброта может лопнуть, и он вновь окажется по уши в каком-то дерьме. Тем не менее, искренность и уверенность молодой женщины оставляли все меньше и меньше пространства для таких вот подозрений, эльф все сильнее оттаивал, причем во всех смыслах.
- Медик? – следовало бы и раньше понять. Конечно, она будет рассказывать лекции о здоровом образе жизни, профессиональное, как-никак. Тем временем юноша даже е успел красиво сложить свои вещи (не особо-то и спешил, если честно), как они уже были переданы некой юной особе, скорее-всего, так же обделенной кровом и родней. Оскорблять девчушку даже не захотелось. Но будоражил душе другой вопрос:
- Следовательно, все Ваши услуги бесплатны? На что же живете Вы, те, кто тут работают? На эти же пожертвования? Да и с каких пор люди стали столь благодетельны, чтоб оторвать от сердца какую-то тряпку или картофелину и отдать неведомо кому? На улицах милостыню раздают без особого вдохновения…
Говорил Ренвейн в привычной для него, немного грубоватой манере, но, на самом деле, не собирался плевать в огород, что его сейчас кормил, парень просто действительно ничего не понимал. Однако, прежде чем что-то ответить эльфу, девушка спохватилась, что у того закончился чай и пулей метнулась куда-то для пополнения запасов сего на редкость отвратительного, но удивительно помошного напитка. Оказвшись без присмотра всего на несколько минут, Рен еще раз осмотрел помещение6 немного темновато, воздух затхлый, ощутимый запах немытого тела и стареющей плоти, откуда-то из другого угла порой доносились глухие стоны, но человек тот не был броше, то и дело рядом с ним мелькала размытая фигура еще одной женщины, одетой в безразмерное серое платье с белым передником. Нет, благодетельниц здесь, конечно же, было не очень много, но и тяжело больных, как не странно, слышно не было, кроме разве того, ранее упомянутого субъекта в темном углу, где глаз паренька не мог ничего толкового различить. От всего этого одновременно хотелось и спать, и сбежать. Получилось только плотно-плотно укутаться одеялом, так что только макушка торчала. Оказалось зато, что теперь кружку с отваром достать сложно. Но подумать об этом эльф не успел из-за суматохи и вдруг поднявшегося шума и гвалта.
Все, что происходило, дальше шокировало юношу. Он не впервые был свидетелем смерти, но раньше она никогда не была настолько близко и не показывалась в таких подробностях и отвратительных деталях. Некогда считавший себя не шибко впечатлительным, Ренвейн забился в угол койки, и расширившимися зрачками впился в то самое место, где только-что стояли самодельные носилки. На полу, обзор на который – слава Богам – был не очень-то хорош, все еще блестела кровь, успевшая натечь из ужасной раны. Как вообще посреди такой зимы, жуткого мороза и вроде как мирных времен, можно было лишиться ноги? Эта мысль, в числе прочих, суматошно носилась по закипавшему сознанию паренька. И если Шани умудрялась вовремя отгораживать свой разум от такого ужаса, то у эльфенка с этим явно были проблемы. Так и оставшись замершим, он только одними губами прошелестел:
- Как же так просто?.. У вас ведь еще есть ее кровь на руках?.. – юноша вовсе не обвинял медичку в смерти той несчастной, а вполне себе констатировал факт – обтереть руки полотенцем – все же не отмыть. Только как Рен сие успел подметить – не понятно, учитывая, что взгляд от места операции он смог оторвать не скоро.
- Как такое вообще могло произойти?