- Ты слишком грустный для того, чей шаг так бодро принес тебя сюда.
"Плохая чародейка. Сломала мужика. Плохая-плохая. Он ведь явно не за выносом мозга сюда пришёл," - пожалуй, в слух такое всё же не следует произносить. Только подумать. Дважды или трижды. А еще не признаваться, что ни в жизнь не запомнит его полного имени. И будет звать просто "Ричард". Как для... Друзей? "Он считает теперь меня своим другом? Меня?"
- Тебе больше подходит это имя. Ричард. Какое же оно красивое... Как и твоя улыбка. Улыбайся чаще. Для меня.
Проблемы осталось ровно две. Гипотетически. Она слушала его, и с каждым словом становилась всё более задумчивой. Риторический вопрос, буравящий мозг: а что она здесь и правда забыла? Что она хочет? Неужели просто азарт и желание подсолить белокурой малолетке? Да нет. Если про азарт ещё будет часть правды от ситуации, то про "насолить" - совсем нет. Скорее, её вела сюда своя гордыня. А потом уже было поздно отказываться. Но, разумеется, не будь Ричард Ричардом, будь это кто-либо иной... У них был бы короткий разговор. А здесь... Здесь что-то иное.
Она прижимается к нему в ответ, обнимает, и едва ли не начинает урчать, чтобы ещё раз высказать своё расположение. Надеется, что он уже всё понял сам. А потом холодок проскакивает по спине, прокладывая дорогу табуну мурашек. И становится трудно разобрать, почему ей понравилась его улыбка. Понравилась и напугала одновременно. Показалось...? Это была уже та самая вторая проблема. Опять же, чисто гипотетическая. Ведь разум с ней порой играет странные шутки. Она словно сама становится заложницей своих иллюзий.
- Ты ведь явно не за откровенным разговором сюда пришёл? Или хотя бы не только за ним. Чего ты боишься? Подобные тебе... Они не боятся никого.

- Тот, кто ничего не боится - настоящий глупец. Мой страх мало кому понятен. Я боюсь потерять себя. Боюсь, что однажды усну, и больше не проснусь. Что это тело займет кто-то другой. Тот, кто дремлет по ту сторону. Я боюсь спать в обществе других людей, потому что утром они злятся и обычно стоят с вилами у изголовья моей кровати. Причем явно не за тем, чтобы пятки мне почесать. Это слишком сложно объяснить. Понадобится много времени и наблюдений, чтобы понять, да и я не хочу объясняться. Я всегда была одна. Изгой в собственной семье, пытавшийся заслужить расположение, чтобы хотя бы не лечь спать голодной. Затем изгой в храме. Затем... Затем я стала никем. Никто, бороздящий просторы Севера, в поисках незанятого угла и огня, у которого можно погреть уставшие кости. Я болезненно одинока, Ричард. Именно поэтому я здесь. Именно поэтому приняла приглашение. Не нужен мне твой костный мозг, коренной зуб, клык, кровь, лимфа и уж тем более яйцо. Мне нужен ты. Целиком. Живой, дышащий. Чтобы всю ночь слушать, как бьется твоё сердце. Чтобы хоть на день почувствовать себя нужной. Хоть  кому-нибудь. Тебе знакомо это чувство. Я знаю. Я слышала это в твоём голосе. И видела во взгляде.
Каролис утихла. И протяжно, громко вздохнула. Так, будто до этого вовсе не могла дышать. Так, будто с этим вздохом отпускала нечто тяжёлое, не дававшее жить. Она отпускала горечь, которую испытывала не первый год странствий. Горечь, тоску, обиду. Она прижималась всё сильнее, цепляясь дрожащими пальцами в несчастного Ричарда так, словно он был её последней надеждой на спасение. Словно последняя соломинка для утопающего человека. Вот только Каролис утопала в грусти, разочаровании. Одиночестве. Она не врала. Ни на секунду не позволила бы себе такой роскоши. Особенно после нескольких упоминаний возможной смерти. Она верила и надеялась, что плохого не будет. Что он останется. Здесь. С ней. Сегодня.
Но умолять его она не будет. Не будет упрашивать и повторять вновь и вновь заезженные слова. Она сказала достаточно - так она считает. Возможно, её слова не достигнут сердца этого человека. Возможно, для этого нужно нечто большее. Тогда Каролис лишь улыбнется и скажет самой себе:"Хотя бы я попыталась". Она будет лишь надеяться. И желать. Но никогда не заставит.
Чародейка отстранилась немного, чтобы взглянуть ему в глаза. Сейчас этот мужчина казался каким-то растерянным. И словно бы слишком задумчивым. Потерянным - даже так. Он явно не ожидал того, что сейчас происходит. Да и вряд ли этого кто-либо из них ожидал. Такие откровения... Их рассказывают либо очень близким, либо в слишком пьяном состоянии. Но пьяными они не были. Как не были и близкими. Они - лишь два одиночества, встретившихся для отпущения скопившейся на сердце печали.
А ещё она словила себя на мысли, что он необычайно красив. Именно так, в своей печали. И как же ей хочется его поцеловать... Но она не решится. Иначе напугает его ещё больше. И станет уже слишком навязчивой.
- Ты убьёшь меня, если я скажу да?
Возможно, зря они. Зря всё это затеяли. Зря встретились. Зря вошли по той лестнице. Зря сейчас говорят эти слова. Но из этой комнаты они выйдут явно не врагами. Кем выйдут - это уже вопрос иного порядка. Но не врагами. Это для Каролис было главное, самое важное. Тем более, что всё равно ничего уже не изменить.

Отредактировано Каролис (2016-08-16 21:48:29)

Уже очень, очень давно ей не хотелось стать столь простой и понятной для кого-то. Открыться, сбросить защиту. И отдаться на волю другого. Позволить быть близко, и делать всё, что только может зародиться в мыслях. Пожалуй, подобное было с ней лишь единожды за всю жизнь. В далекой-далекой юности. Настолько далекой, будто было в прошлой жизни. Которая осталась там, за гранью, прочерченной проклятой магией.
Мысленно чародейка усмехалась. И смешки эти странно перемешивались с накатывающим чувством тревоги. Рядом с ним она вновь чувствует себя несмелым, стеснительным и боязливым подростком, у которого трясутся руки от одной мысли о том, чтобы подержаться за ручку. А здесь... Здесь уже нечто большее. Большее, чем рука к руке. Большее, чем щека к щеке. Они словно искали это если не вечность, то хотя бы половину её. И наконец получили столь желаемое, столь драгоценное. И не захотели отпускать.
... странно, что это оказался человек. Мужчина. Каролис всегда думала, будто в следующий раз коленки будут дрожать от вида какого-нибудь бесценного артефакта, нового дома или расшитого драгоценными камнями платья. Думала, что больше не встретит, что вымерли все, кто мог оказывать на нее такую реакцию. А оказался... Человек. Дороже всех драгоценных камней, новых домов и артефактов. Понимание - его за деньги не купишь.
Смоляной кушак подбитой птицей опустился на пол. Дрожащие пальцы плохо слушались хозяйку, и ещё хуже развязывали толстые, неподатливые, сильно затянутые нити. И никак - просто никак - не могли найти пуговиц на рубашке Ричарда. Поэтому просто блуждали по телу. Изучали его. Вцеплялись, всё ещё дрожащие и будто бы чужие, в плечи. Гладили шею, скользили по щекам. И никак не хотели остановиться. А когда Каролис подалась назад, ложась спиной на кровать, утащили и его следом. Она словно боялась, что это сон. Будто бы сейчас откроет глаза, а Ричард растворится в призрачной дымке, оставив за собой послевкусие незавершенности и туманную улыбку.
- Острые зубы... - делает она замечание, на мгновение разрывая контакт. Царапнула язык. Ничего серьезного. Каролис даже не придала этому почти никакого значения. Но ещё ей хотелось вдохнуть. Потому что в легких воздух уже давно закончился.

Попадая в такие ситуации, остаётся делать только одно - наслаждаться мгновением. Упиваться каждым прикосновением, ловить запахи, запоминать каждый шорох. Чтобы потом, вновь и вновь прокручивая в голове события вечера, получать удовольствие.
Каролис жалела только об одном: что она не может воспользоваться магией, чтобы эффектно раздеться. Например, заставив одежду испариться, растаять в облачной дымке, или показать фокус, как она может снять штаны без помощи рук, всего-лишь силой мысли. Правда, так она снимала штаны всегда не себе, да и то лишь чтобы позабавиться - одну её знакомую чародейку крайне бесил сей факт. А Каролис - напротив, забавлял. Ещё она бы могла зажечь свечи щелчком пальцев, наполнить ванную горячей водой, развести в ней несколько капель травяного настоя для аромата. Она бы с удовольствием предложила принять её совместно. А потом натерла бы спину Ричарда одним из своих кремов. Тем, который недавно приобрела у знахарки. Он приятно пах молоком и медом, и был на удивление хорош за почти смешную стоимость. От неё самой пахнет именно молоком и медом. Потому что перед приходом как раз она и провела все эти процедуры. Пусть и не надеялась кого-нибудь так близко к себе подпустить, чтобы дать ощутить аромат.
Но она обещала не колдовать. Обещала не пытаться. И беспрекословно слушается собственную совесть. Магия. Простота, которую она дарует в жизнь. К ней быстро привыкаешь. И это становится привычкой. Даже болезнью в какой-то степени. Когда хочется читать мысли прохожих, чтобы узнать, как выглядишь в сегодняшнее утро, и что на самом деле люди о тебе думают, а не говорят в глаза. Но... Обещала. Что уж тут поделать. К тому же, она так и не догадалась, что даже при великом желании, так и не смогла бы это сделать.
Ласки ей нравились. Ощущение близости пьянило. Она выгибалась навстречу ловким рукам и кусала губы, когда они были свободны от поцелуев. Хотела произнести:"Ещё! Ещё!" но только глядела жалобно, умоляюще, взглядом прося не останавливаться. Не пропадать надолго. Она слишком привыкла к блуждающему по телу теплу. А из глубин поднималось давно забытое, казалось бы, ощущение. Когда тело горит, и кровь будто вскипает в венах. И хочется быть близкими настолько, насколько это вообще возможно.
- Ричард... Ты можешь укусить... Ты хочешь этого? Хочешь ощутить вкус моей крови? Запомнить его? - Каролис и сама не поняла, зачем сказала это. Но ей показалось это уместным. Сложить два и два пока не получалось, но цельная картина начинала вырисовываться в голове. За чуть более пяти лет странствий на какие только приключения не удаётся напороться. И кого только ни встретить. А зубы такие острые... Их природа не просто так дала. Они созданы, чтобы прокусывать кожу, рвать плоть, пускать кровь. Правда, она надеялась уйти всё же целой, но один укус - это ведь... Не так уж и много?

Теперь картина стала целой. И нарисована она была в её воображении, как ни странно, кровью. Разных тонов и оттенков. Кое-где уже застывшая, свернувшаяся и уже почти отпавшая, где-то насыщенного вишневого цвета, где-то - ярко-пунцовая, стекающая с кисти умелого маляра. Шедевр, который рисует прирожденный убийца.
Каролис отогнала эти мысли резким кивком головы, будто они от этого могли вылететь сквозь уши. Прикрыла веки и прислушалась к ощущениям.
Его пальцы нежные, ловкие, быстрые. Знающие своё дело. От их движений кожа покрывается мурашками, мышцы застывают в приятном, сладком напряжении, будто прося ещё к ним прикоснуться, сильнее и больше. От его поцелуев кружится голова. А тихий голос сводит с ума. Нагоняет страх и желание одновременно.
Теперь она знает, чего он так боялся. Чего не говорил. Отчуждение, отвержение. Непонимание. Все этого боятся. Поголовно все. Будь ты хоть простым человеком, хоть умелой чародейкой, хоть сильным вампиром. "Вампир..." - повторила она мысленно несколько раз, словно пыталась убедить сама себя в этом.
- Никому не позволю. Обещаю, - полушепотом протянула она, прикасаясь губами к его шее. Словно сама намеревалась укусить. Но лишь нежно, осторожно оставила влажный след языком. Пожалуй, про умение выворачивать людей наизнанку заклинаниями упоминать не стоит.
Когда-нибудь он её укусит. Это лишь вопрос времени. А скажи он свою правду раньше...
- Ты прекрасен, Ричард. Словно алая бабочка в непроглядной мгле. Ты завораживаешь... Иди ко мне навстречу, прошу тебя.
Теперь стало ясно, откуда столько шуток о смерти, убийствах. Откуда только боли в глазах, грусти в голосе. Нежелания открывать душу. Его можно понять. Понять - и простить.
Скажи он раньше... Это бы могло кое-что изменить. Количество шуток о ингредиентах, например. А ещё она бы попросилась его изучить. Ведь её знания о представителях кровососущих ограничены книгами из библиотеки монастыря. А еще она однажды встретила бруксу. На этом познания заканчиваются. Сейчас достаточно было знаний о схожести их анатомии. И что она работает одинаково и у человеческих мужчин, и у вампиров.
Но она бы не отказалась от него. Он ведь не отказался. Нужно будет только предупредить. Всего одно слово.
- Медиум... Я медиум. Не давай мне уснуть. Я не хочу, чтобы это тело причинило тебе вред. Прошу.
А вот штаны... Штаны - да, были лишними. Но на них было слишком много пуговиц, чтобы справиться с этим в одиночку. Общими усилиями удалось справиться с этой маленькой проблемкой. Они присоединились к кушаку у кровати.
От наготы её отделяло всего-лишь белье. Ажурный лиф из батиста и кружева, и такие же светло-кремовые шорты. А если бы она знала, надела бы что-нибудь, что носят взрослые чародейки, а не чародейки-подростки. По её бледному, будто от хронического малокровия, лицу поползли пунцовые пятна. Чтобы хоть немного закрыть их, чародейка полностью спрятала лицо в ладони. Каролис ужасно смутилась. А ведь мало что на свете способно это сделать.

[AVA]http://s0.uploads.ru/TyJ7q.jpg[/AVA]
Она повиновалась. Хоть это и не было приказом. Даже просьбой не было. Скорее, констатация факта. Мол, да, вот это - она как раз расшнуровывала лиф, чтобы свободно сбросить его с плеч - и ещё то, внизу, явно лишнее. И его куда приятнее отложить подальше, нежели просто на него глядеть. А ещё она искренне испугалась за сохранность единственного столь милого нижнего белья. Да, оно было именно милым. Не красивым и вовсе не сексуальным. Милым. Словно Каролис так и осталась в том нежном возрасте, когда глаза сияют от вида рюшечек и кружавчиков прям на всём. И чтобы было как можно больше.
А, может, так и есть. Ибо чародейка, избавившись от лифа, швырнув его к остальной своей в данный момент неуместной одежде, по старой привычке ожидала одобрительного кивка. Застыла в ожидании того самого светлого огонька во взгляде, и слов, какая она молодец. А потом опомнилась. Протяжно вздохнула и погладила саму себя по плечам. Под руку попал мелкий шрам. Каролис вздрогнула, но сделала вид, будто ничего не произошло. В конце-концов, она не поворачивалась к нему спиной. А там кое-где виднелись мелкие, словно на подбор, в какой-то степени даже аккуратные светлые полосы, оставшиеся от розог, полученных ещё в подростковом возрасте. Ей и правда не стыдно за это. На душе попросту на момент стало не очень приятно.
Ей бы сейчас в Венгерберг, за книги. И учить. Читать. Познавать. Как несмышленому ребенку, который ещё не готов к этому миру целиком. Но не соблазнять подозрительных вампиров и уж тем более не подставлять им спину. Да и другие части тела... Тоже. Однако Каролис отмела эти мысли. Что было - то прошло. Сейчас она здесь. С Ричардом. Вампир... Да будь он и правда хоть допплером. Он оказался мужчиной, которого она хочет. А она оказалась женщиной, которую он захотел. К черту прошлое. К черту грусть. Пусть будет только здесь и сейчас. А потом... А это будет потом.
- Теперь мы на равных условиях, - говорит она улыбаясь, и не сдерживает смешок. Они оба наполовину нагие. Правда, кто-то в немного большей степени. Каролис переползла на локтях на середину кровати, поманила вампира за собой. Так ведь расположиться будет удобнее. И будет меньше шансов оказаться на полу.
- Я, наверное, уже говорила, что у тебя красивые плечи. Нет? Теперь сказала.
Она игриво закусила губу, перебирая пальцами атласную простынь. Она волновалась. Нечего было это скрывать. Вряд ли он был в отличном от неё состоянии.

Как оказалось, вампиры коварны. Хотя нет, не так.
За свою недолгую жизнь Каролис научилась разбираться не в таком уж великом множестве вещей, как могло быть. Но в одном она была уверена точно, и разбиралась почти также, как в том, что за ночью непременно будет день: мужчины - коварны. Каждый по своему, но никто не изменяет этому принципу.
В прочем, как-то слишком она уж разобиделась на то, что её оставили без штанов. В буквальном смысле. Хотя она была и не прочь, но поворчать - святое дело. Правда, так, чтобы это, конечно, было незаметно. А оно и не было. И как это только успевали подобные мысли проскакивать, если голова была занята совсем-совсем другим...
Удивительный факт: ни одного укуса за - Каролис считала! - семнадцать поцелуев. Зато какие это были поцелуи... Да и не только они. От каждого прикосновения Каролис вздрагивала,а от каждого поцелуя изгибалась навстречу ласке. С ее губ срывались тихие вздохи. Пальцы, когда доставали, цеплялись в "красивые плечи" вампира, гладили его по спине, зарывались в короткие черные кудри, путались, выпутывались и вновь по кругу. Она не могла найти себе места. Томилась и маялась, сминая ладонями простыни. Жалобно хмурилась и закусывала губы едва ли не до крови. Последнее, что её волновало - свежесть этих простынь. И последнее, о чем думалось - что он опасен.
Кровожадный хищник и его капризная жертва. Кто-то утром может не досчитаться руки. А то и головы. "Если он будет убивать меня так, пусть делает это почаще..." - проскакивает мысль, которую тут же перекрывает другая:"Я готова умирать снова и снова... В его руках..."
Хищник и жертва? Мужчина и женщина. В распоряжении которых ещё целая ночь. Но, пожалуй, ночью можно заняться и иными вещами...
- Ричард Этьенн Феликайт Вилларе-Бенуа, не соизволите ли Вы привести себя в окончательное неглиже? И... Наконец... - она делает паузу и не может подобрать нужных слов. Так и оставляет незавершенной фразу. А ещё блаженно улыбается. Потому что запомнила имя. А казалось совсем непосильной задачей.

Отредактировано Каролис (2016-08-19 17:49:02)

Эта ночь была много чем наполнена.
Эта ночь была наполнена откровениями. Их было столько, что впору заработать аллергию на одно упоминание о существовании сей чудной черты характера.
Эта ночь была наполнена открытостью. Чистые, яркие сердца, не стесняющие, не боящиеся друг друга.
Эта ночь была наполнена чувственностью. Пылкостью. Жаром. Страстью. Горячими прикосновениями. Сладким шепотом. Хриплыми стонами. Нежными словами.
Эта ночь будет прекрасным воспоминанием. Казалось, она длилась вечность, а они оба не раз за это время смогли побыть на грани жизни и смерти. Или даже, возможно, смогли умереть и воскреснуть. Когда чувствуешь, как сбивается дыхание, как нестерпимо жарко, опасно горячо становится внутри. А потом, будто огромная волна во время шторма, услада накрывает сознание, укутывает теплой пеленой тело. И рухнуть бы без сил, но силы есть. Как есть и время. Есть, когда наслаждаться и кем наслаждаться.
И они наслаждались. Отдавали друг другу откровения, воспоминания, мысли, чувства, эмоции. Жар собственных тел. Пылкость сердец. Отдавали друг другу самое дорогое - себя. И такое же дорогое получали взамен.
Эта ночь была наполнена смятыми простынями. Разбросанной по полу одеждой. И желанием, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
Но за ночью неизменно наступает утро.
Еще редкие солнечные лучи пробивались сквозь плотно закрытые деревянные ставни. Каролис открыла глаза. Она не спала. Кажется, всего на секунду задремала где-то между ранним утром и утром, которое наступило сейчас. Но за эту секунду явно ничего не наворотила, ибо ни вил, ни костра в комнате не наблюдалось. Она лежала спиной к Ричарду, теперь не боясь ему её подставить, укрытая лишь легкой простыней. Хотя не помешало бы одеяло, потому что у неё ужасно замерзли пятки. А на щеках все еще горел спелый румянец, на коже ещё не остыли горячие прикосновения. И жутко болела голова. Наверное, всё же от недосыпа. Но - Дикая Охота задери всех злых духов потустороннего мира! - оно того стоило. А отоспаться... На том свете все отоспятся. И отдохнут впридачу.
Каролис не знала, спит ли вампир. Да и спят ли они вообще. Выносливости у них хватает, но устают ли они так, как делают это люди? Мышцы ломило. Немного. Будто она прошлась от Вергена до Венгерберга пешком и без перерывов на обед. Но хуже всего, конечно, замерзшие пятки.
Тихо и плавно, аки шпион скоя'таэлей, Каролис подползла к краю кровати. Подцепила что-то из одежды - кажется, даже не своей - попыталась достать, но то ли ловкости не хватает, то ли пальцы совсем не слушаются. Пришлось лезть дальше, свеситься с кровати. И как по иронии, разве это чем-то хорошим может закончиться? Правильно! Нет. Издав какой-то непонятный науке звук, чародейка просто соскользнула с кровати на пол, с громким чпок там распластавшись. Но вид открывался хороший: прямо на потолок. Можно было подумать о жизни. Или вспомнить ночь. Сладко потянуться. И закусить губу, щурясь от представшей перед взором неприличной картины. Ах, как свежи воспоминания...

Пол, разумеется, не был самым лучшим местом для утренней дрёмы. Особенно если под головой вместо мягкой перьевой подушки лежит сапог. А еще оказалось, что Ричард всё же не спал. И взгляд у него был... Такой... Красноречивый. Настолько, что щеки запылали сами собой, а руки полезли прикрывать всё, что прикрывалось. Странно это выглядело лишь по одной причине: чего он там, спрашивается, не видел. Однако инстинкты диктовали. Совесть орала во всю глотку. И во избежании рецидивов её суровых возгласов пришлось собирать по полу свой нехитрый скарб и ретироваться за ширму, которой была ванна отгорожена. А ведь ночью она вела себя по-другому. Как, в принципе, и накануне. Стеснительности практически не существовало, не было жрущих душу мук совести. Было опьяняющее желание, страсть. Видно, сейчас пришло похмелье. Сильное и устойчивое.
- Доброе утро! - прощебетала она, активно шурша блузой. - Или говорить подобные слова вампиру - смертный грех? Какие у вас вообще отношения с солнцем и солнечной погодой? Получаете ожоги? Сгораете? Блестите, как начищенное серебро?
И нет, она не удержится от нескольких насущных вопросов по их физиологии. Надо было ночью сбегать - так она скажет, если что.
Ненадолго убежище пришлось все же покинуть. Не доставало одной очень важной вещи из гардероба. Растянув несчастную блузу ниже ягодиц, чародейка аккуратными мелкими шажками вернулась к кровати, забирая с уголка свои кремовые шорты, попеременно одаривая Ричарда то сладкой улыбкой, то смущенным взглядом, и так же мелкими семенящими шажками ретировалась обратно за ширму. Заканчивать утреннее одевание. Вышла она оттуда немного погодя, полностью одетая, как была накануне, только немного растрепанная и с мелкими, едва заметными синяками под глазами.
- Какие планы у вас на остаток вечера, господин? Можно было бы прогуляться, если пожелаешь. Я отъезжаю только через день. Времени достаточно. А вот наше время здесь стремительно истекает.
Почему-то она искренне верила, что их знакомство продолжится. Что на него не была отведена всего-лишь ночь. Либо Каролис действительно была такой доверчивой, либо была такой дурой. Но склонялась всё же к первому. Потому что второе было бы чересчур самокритично и обидно. Но не могла она видеть в этой милой улыбке оскал хищника, не могла представить, как эти руки разрывают плоть, не могла вообразить, как эти губы прикасаются с иными намерениями, нежели поцеловать. А когда пыталась представить, то её начинало нехорошо трясти. Поэтому она не представляла. Лишь рада была, что всё обошлось. А маленький синяк на бедре можно простить. Это не смертельно.