У дамочки был талант доводить собеседника до нервного тика. Наглость и даже агрессия Кии не пришлись по душе эльфу, хотя он честно признался себе, что в ее словах во многом был смысл. Для начала он перестал орать – наделать шуму дело нетрудное, а вот потом разбираться с понабежавшими гостями может оказаться проблемой. И да, его самолюбие, как серпом по репродуктивным органам резала правда о его трусоватости и приспособленчеству. А приспосабливаться Ренвейн умом никак не хотел, совсем другое дело – это как жизнь располагала. А самому руководить своей судьбой у парня получалось из рук вон плохо.
- Не смей рычать на меня в моем же доме, - действительно уже тише шипел калека, - Можешь возвращаться в свой лес и там подыхать, давясь падалью, но мня себя оплотом расовой гордости.
Куда сильнее из колеи вывел тот демонстративный жест и неприятные липкие капли крови на лице и одежде. Из-за подобных моментов, эльфёныш мечтал однажды-таки освоить свои зачатки дара и порой прибивать слишком уж энергичных собеседников, в исключительно профилактических целях.
- Может, я и плохо знаю Старшую речь, но никто тут не дрожит, разве от злости, потому что ты мне одежду не постираешь, - ткнул он в испачканную рубашку, - И если из-за тебя меня решат вздернуть, ты будешь первой, что благородно удерет куда подальше. Не так ли вы поступаете, не-городские, а? И посторонись…
Девку пришлось отпихнуть от печи, чтоб развести огонь. Эльфка явно делать этого не умела, но взгляды на чудо отопительное кидала слишком красноречивые.
А сам тем временем думал о том, как это он умудрился окончательно стать тем городским, пусть и неоседлым? А ведь хотел людей ненавидеть, хотел им отомстить. А вышло что? Из мести разве только мелкое вредительство в виде спасенной эльфийки, что ворует их птицу.