– Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.

– Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.

– Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.

– Вот палач к нему подходит
И ощупав ему грудь,
Он под рёбрами находит
То, что следует проткнуть!

Сто четыре инструмента рвут на части пациента!
От увечий и от ран помирает таракан.
Всё в прошедшем, – боль, невзгоды.
Нету больше ничего. И подпочвенные воды вытекают из него.

– Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!

– И стоит над ним лохматый вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.
– Ты, подлец, носящий брюки!
– Знай, что мертвый таракан – это мученик науки!
А не просто таракан.

– Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.

– На затоптанной дорожке,
Возле самого крыльца
Будет он задравши ножки
Ждать печального конца.

– Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.

(Николай Олейников "Таракан")