Йеннифэр слушала его молчаливо - можно было даже подумать, что она снова спит, смежив веки и скрывшись за копной упавших на лицо волос. Но чародейка все слышала - и размышляла, пока Рик Фери говорил.
Об удивительном спокойствии в его голосе. О том, что из его иронично-вежливой речи куда-то исчезло "вы". О том, что она наговорила и наделала ночью. На его месте Йеннифэр не оставила бы и мокрого пятна от того, кто посмел бы влезть к ней в душу и в отсутствующее сердце, попытался бы вслух рассудить о глубоко спрятанных мотивах ее поступков. И даже если бы она каким-то непостижимым образом сдержалась в первый раз, то во второй абсолютно точно разнесла бы к чертовой матери все вокруг - от домов до людей.
И, пожалуй, именно поэтому она злилась. Потому что где-то за гранью всех сказанных слов и сделанных действий, совершенно неосознанно она все равно ожидала, что чудовище рано или поздно поступит по-чудовищному.
Но единственное чудовищное, что сделал Рик Фери, - не сделал ничего чудовищного. Кроме, пожалуй, жуткого следа от острых зубов, который Йеннифэр чувствовала у основания шеи.
- Не бери больше писем без адресатов, - вдруг произнесла она, так и не пошевелившись, - и у людей, о которых ничего не знаешь. Не бери и тех, что адресованы известным чародеям или людям, так или иначе связанным с королевскими дворами. Сегодня было только начало, дальше будет хуже.
Потому что беда давно клубилась в воздухе. Миру угрожал не только Нильфгаард, но и они сами, разрушая себя изнутри, подтачивая основы взаимного доверия. После Соддена прошло всего два года, и пусть все вокруг твердили о нем, как о большой трагедии, сильные мира сего давно позабыли о битве и отданных жизнях, о тех, кто вырвал для них победу. И такие письма, как то, что принес ей Рик Фери, это только подтверждали.
Но все это было там, за окном. Здесь, в комнате, было предостережение - одна единственная мелочь, что Йеннифэр могла ему дать. То ли в качестве извинения, то ли в качестве благодарности.
- Особенно - избегай реданских орлов, - закончила она, наконец поднимаясь и, обернувшись белоснежной простынею, отходя к зеркалу. - Потому что они тебя заметили.
Йеннифэр не хотела говорить об этом - о постскриптуме злополучного письма, в котором автор хвалил курьера, что должен был доставить ей неподписанный конверт. Курьера, который, казалось, мог доставить почту чуть ли не в огонь и воду. Не хотела говорить, потому что даже таким размытым намеком могла подставить себя.
- Вниз по лестнице, дверь найдешь. Город проснулся, а значит, кроме отдавленных ног тебе ничего не грозит.
И, опустившись на резной деревянный табурет, Йеннифэр принялась расчесывать волосы.

Отредактировано Йеннифэр из Венгерберга (2016-11-19 14:08:30)