- Справедливости ради, он пытался, но там нашла коса на камень, - Истредд покачал головой, вспоминая разочарованную мину Ваньелле, - до сих пор иногда говорит, что это была единственная достойная драка в его жизни. "Не то, что этот бешеный медведь, слабак"... В общем, помогать всё-таки пришлось, хотя под шумок кое-кто уже начал делать ставки.
На короткий спектакль с чернильницей в один акт назаирец, с добродушием и снисходительностью доброго дядюшки... нет, разумеется, не взирал. А как же.
Он не совсем понимал, что происходит, но любопытство было сильнее.
Чародейки. Женщины, способные из чего угодно сделать повод продемонстрировать свое исключительное великолепие, даже из мелких неприятностей. В общем и целом, это было легко понять, и на это сложно было обижаться, кому угодно свойственно хвастать доставшимся тебе исключительным... чем угодно. Красотой, например. И тот факт, что черно-белая ведьма из Венгерберга вела себя так, будто ожидала, что он сейчас потеряет голову и умрет у ее ног, вряд ли был злым умыслом. Просто обычной манерой красоваться перед обязательно восхищенным миром.
А у мира, естественно, были все поводы восхищаться. У Истредда тоже, но он в таких случаях чувствовал себя странно, и, будь на месте Йеннифер кто-то другой, он бы непременно уже сказал что-нибудь ядовитое и откланялся, но в её случае почему-то хотелось погладить по голове и поцеловать в макушку. Видимо, в память о восторженной девчонке, которая иногда из-под этой роскошной маски выглядывала.
И, вот когда это случалось, тогда он замирал и забывал дышать.
- У тебя пальцы в чернилах, - мягко сказал назаирец, отнимая у Йеннифер письмо, - дай руку.
О, конечно, она могла всё сделать и сама, но почему бы и нет?
Конечно, он мог сделать так, чтобы черные потеки просто исчезли, а не медленно таяли под его ладонью, накрывшей тонкие белые пальцы - острые, словно когти.
Великое Солнце, какое страшное сочетание: ведьма с душой ребенка. Несчастного, конечно, в стенах Аретузы и Бан Арда не бывает счастливых детей, разве что по странному стечению обстоятельств. Ребенка, который хочет, чтобы его любили, и понятия не имеет, что с этим делать.
И весело ломает свои игрушки, в попытках узнать, где у них сердце.
- ...и лицо такое, будто ты этих чернил напилась, - добавил Истредд, подумав, - может, выкинешь письма к лешему? Что там может быть интересного? Завтра я покидаю Риссберг, и во имя нашего плодотворного сотрудничества - брось проклятые бумажки. Снаружи отличная погода, ты затмеваешь луну и звезды, так может, выйдем?
Поднявшись, чародей взмахнул руками, бесцеремонно вытряхивая ведьму из поднятого в воздух кресла - так, чтобы поймать в обе руки.
- Будем считать, задумчиво сказал он, - что я пьян. Но, конечно, если ты будешь считать, что это слишком, можешь дать мне пощечину, и мы в расчете. Однако, пергаментной пылью мы надышались за последнюю неделю, как насчет ночного ветра?
Впрочем, ветер уже ударил в лицо.
На стенах Риссберга было очень тихо и очень пусто, если не считать едва слышного треска охранной сети.
- ...а в Бан Арде мы со стен вниз плевали, - прочувствованно сообщил Истредд, не опуская чародейку на ноги.
Отредактировано Истредд (2016-12-12 17:17:44)
